Маска времени
Шрифт:
Когда он начал вытаскивать ящик, его легкий вес вызвал подозрения, что он совсем пуст.
– Нет! – прошептал Джозеф.
Ужас завладел его душой, казалось, никогда еще он не испытывал такого отчаяния. Джозеф отнес ящик на стол, отгородился занавеской и с трудом вскрыл крышку.
Все это время Джозеф старался не дышать, и сейчас его глубокий вздох был похож скорее на стон.
– Mein Herr? – подбежал к занавеске клерк. – С вами все в порядке, mein Herr?
Джозеф взял себя в руки, склонился над столом и закрыл на мгновение глаза.
– Да, –
Перед глазами все поплыло. Он медленно выпрямился и взглянул в ящик.
Он оказался не совсем пустой. На дне лежали два промасленных мешочка. Он открыл тот, что побольше, и бледно-голубое сверкание ударило в глаза: первоклассные алмазы – штук двадцать – лежали в мешочке.
Немного успокоившись, Джозеф открыл второй мешочек, и горькая улыбка появилась на губах.
Миниатюрный пистолет. Он оказался настолько маленьким, что мог спокойно поместиться на ладони.
Джозеф крепко сжал оружие. Горсточка алмазов и пистолет – вот все, что оставили ему.
Боеприпасов для пистолета не оказалось, но двадцать второй калибр не так уж трудно достать самому. Однако убить из него можно только в упор, если приставить ствол к самому виску и нажать на спусковой крючок.
Джозеф убрал пистолет в мешочек и положил вместе с алмазами в свою сумку.
Какое-то мгновение он стоял неподвижно, уставившись на противоположную стену, но отчаяние не долго владело им. Он знал, что будет делать дальше, знал путь, по которому следовало пойти.
Все равно это было лучше, чем ничего. Намного лучше.
Джозеф застегнул молнию на сумке и вышел из-за занавески. Затем задвинул ящик на место, повернул три раза ключ и положил в карман. Кивнув клерку, Джозеф сказал:
– Готово, пошли.
СИЦИЛИЯ
Она медленно выходила из своего глубокого забытья. Чувства постепенно возвращались, кожа вновь ощутила раскаленный жар солнца, а затем девушка почувствовала знакомый запах моря и шум волн. Кейт лежала на спине, и ей было удобно, как ребенку в люльке. Ни одной мысли в голове, никакого душевного волнения.
Какое прекрасное место! Как хорошо просто так лежать на залитом солнцем острове, забыв о быстротекущем времени. Времени, которое не пробуждало здесь ни одной печальной мысли.
Ветерок вдруг принес звуки мужских голосов, и Катарина села. Ярдах [27] в двадцати от нее несколько рыбаков причалили к берегу с утренним уловом. Кейт стряхнула песок с ладоней и села, уткнувшись подбородком в колени. Рыбаки вытягивали лодку на берег, огромный тяжелый баркас. Все коренастые, суетливые, очень похожие друг на друга: отцы, дядья, сыновья, братья. Их обнаженные загорелые торсы были словно вырезаны из красного дерева. Они кричали что-то друг другу на сицилийском диалекте. Она с трудом понимала их речь, но слушать их было приятно.
27
1 ярд – 0,9144 м. – Прим. ред.
Наконец рыбаки затащили баркас на песок и принялись раскладывать сети для просушки. И десять тысяч лет назад люди этой деревни делали
Один из рыбаков направился прямо к ней. Он был молод, на вид ему не было еще и двадцати, но торс его отличался красотой и силой, а лицо напоминало греческого бога. Парень нес рыбу в руках, огромную, жирную, в серебристо-желтой чешуе, еще живую. Он смущенно заулыбался и положил рыбину у ног Кейт. Его кожа слегка блестела на солнце солеными кристаллами. Рыба еще продолжала биться на песке.
– Как она красива! Но у меня нет денег.
Парень покачал головой и произнес что-то на своем диалекте.
Кейт только беспомощно развела руками:
– Я не поняла ни слова.
– Подарок, – сказал парень по-итальянски.
– Но это твой утренний заработок. Я должна заплатить.
– Подарок, – повторил парень и вновь улыбнулся. Он пристально посмотрел ей в глаза. – Я думал, вы англичанка.
– Нет. Я итальянка.
– С севера?
– Да.
– Как ваше имя?
Мгновение она колебалась, будто сомневаясь, какое из двух ее имен подлинное, а затем произнесла:
– Катарина. А вас как зовут?
– Сантино.
Его глаза по-прежнему пристально смотрели на девушку, и она почти ощутила, как загорается в нем страсть. Кейт смутилась, спрятала лицо и, чтобы он не заметил неожиданно выступившего румянца, принялась рассматривать рыбу, бившуюся в конвульсиях. Кейт вдруг стало жалко ее, она почувствовала печаль. Тело рыбы было красивым, мощным и сильным, созданным для того, чтобы разрезать толщу морских глубин. Кейт коснулась рыбины кончиками пальцев. Жабры были такими тонкими и прозрачными, что напоминали цветочные лепестки, а вся рыба в солнечных лучах казалась сделанной из ртути. Кейт подняла было голову, чтобы сказать парню что-то еще, но он уже шел к своей лодке.
– Спасибо! – крикнула девушка вслед. Но парень даже не обернулся.
Эвелин появилась на пляже, чтобы забрать Кейт. На ней было белое платье, черные очки и соломенная шляпа. Она улыбнулась Кейт.
– Вижу, ты удачно порыбачила?
– Нет. Просто мужчина вышел из моря и отдал мне свою добычу.
– И что? Он был верхом на дельфине, этот твой мужчина?
– Нет.
– Будь осторожна с местными Ромео. Завтрак готов, пойдем.
Кейт заботливо понесла рыбу к морю. Когда она оказалась по колено в воде, то опустила рыбу вниз. Ее мягкое скользкое тело было неподвижно в ладонях девушки, и Кейт подумала, что рыба уже мертва. Но потом, сделав рывок, та выскользнула из рук и в один миг исчезла в толще воды.
Вместе с Эвелин они отправились домой. Внутренний дворик был увит виноградом, дающим обильную тень в жаркий полдень. Тяжелые спелые гроздья висели среди плотной листвы, и девочка, стоя на стуле с ножницами в руках, срезала их. Кейт улыбнулась и получила в ответ быструю, застенчивую улыбку.
Клод и Джун Коттерелл, хозяева виллы, были старыми друзьями Дэвида. Этот дом перешел к ним по наследству от дяди. Расположенный в рыбацкой деревне на южном побережье острова, вдали от обычных туристских маршрутов, дом обладал только одним признаком цивилизации – электричеством. Пол, вымощенный плитками, был неровным, а стены белили уже столько раз, что некогда острые углы стали почти округлыми, но со всевозможными выбоинами. Комнаты были почти пустыми.