Маска времени
Шрифт:
Два с половиной миллиона долларов – вот религия Дрю, а верхом блаженства для него будет три миллиона. В этой жизни каждый за себя, каждый думает о себе, и только дьявол заботится обо всех.
Неужели Филипп Уэстуорд такой же? И тоже хочет ее использовать ради своих тайных целей?
Анна встала с постели, чтобы приготовить себе кофе. Сон совсем покинул ее.
4
Юридическая фирма, услугами которой пользовалась мать Анны, носила название «Морган и Катц». Она выглядела достаточно респектабельной,
Ее мысли все время возвращались к Филиппу Уэстуорду. Она слишком увлеклась им, а он, словно рыбку, поддел Анну на крючок. И теперь невыносимая боль терзала все тело.
Когда она начинала вспоминать о тех поцелуях в машине, жар охватывал тело. «Воздух и огонь – ваши стихии. Не вода и земная твердь», – вспоминались слова Филиппа о ней. Прошлой ночью Анна так захотела любви этого мужчины, как она редко кого хотела в своей жизни.
Не существовало никакого равенства в их отношениях: Анна была уязвимой, Филипп – нет. У него роль охотника, у нее – роль добычи.
Уэстуорду для решения собственных проблем надо было получить бумаги матери. Все-таки Анне не следовало рассказывать о дневнике, ведь она видела, как холодный огонь блеснул в глазах Уэстуорда при упоминании о документе.
И тогда в ее измученном сердце родился план. Во что бы то ни стало Анне теперь следует достать злополучный дневник, раз в нем так заинтересован этот мужчина. Она сумеет использовать дневник как приманку и привяжет Уэстуорда к себе, чтобы он прекратил свои бесконечные полеты на собственном лайнере в Нью-Йорк и обратно. «Дневник существует. Я в этом уверен. И это очень важно», – вспомнились слова Филиппа.
Причем важность документа определялась не только подтверждением сведений о незнакомце из прошлого, которого так усиленно разыскивала мать Анны. Если верить словам Конни, в дневнике подробно описан последний год жизни Кандиды Киприани, и легко можно понять, как интересовало это ее мать. Тот год оказался роковым, потому что простая деревенская девушка встретила солдата Дэвида Годболда в самый разгар войны. Для Кейт, которая не видела своей матери и большую часть детства провела в сиротстве, этот дневник мог показаться особенно трогательным.
Скорее всего, дневник содержал описание интимных чувств и страстей, а также и каких-то роковых подробностей, касавшихся любви, возникшей между Кандидой Киприани и Дэвидом Годболдом. Наверное, на его страницах радужные надежды молодой женщины на свое будущее и будущее ребенка, которого ей не суждено было увидеть. Да, дневник мог стать настоящим потрясением для Кейт. Скорее всего, в результате этого потрясения Кейт настолько отдалась поискам, что даже ее
Но на страницах дневника вполне можно было найти и священные для Уэстуорда сведения, которые указывали бы ему, где искать и его собственный Грааль, то есть пропавшего во время войны отца. В любом случае дневник стал для Анны единственным источником, с помощью которого она смогла бы разобраться, чем жила мать последние несколько месяцев.
– Анна?
Молодой мужчина с бородой, в сером шелковом костюме стоял прямо перед ней. Анна привстала и пожала руку.
Мужчина не отрывал от нее глаз:
– Ты не помнишь меня?
И вдруг она узнала знакомое лицо, скрытое бородкой:
– Натан Морган! Человек кивнул в ответ:
– Он самый, собственной персоной. Рад видеть тебя, хотя обстоятельства нашей встречи не назовешь счастливыми.
– Ты изменился, Натан.
– Ты тоже. – Мужчина произнес фразу таким тоном, что у нее не оставалось сомнения – это откровенный комплимент.
Они пожали друг другу руки. Натан Морган учился на класс старше в горной школе Вейла. Анна провела в этой школе только года два, поэтому друзей у нее там почти не было. Но Натан – это совсем другое дело. Он всегда отличался умом, доброжелательностью, был превосходным лыжником и дважды завоевывал для школы призы на больших соревнованиях.
– «Морган и Катц», конечно же. Но я никак не могла предположить, что «Морган» – это ты и есть.
Натан улыбнулся:
– Не совсем я, скорее, мой отец. Он – один из ведущих партнеров фирмы. После школы я окончил колледж, а затем поступил в правовую школу Денвера. Когда несколько лет назад я получил диплом, отец попросил меня вернуться в Вейл. Делами твоей матери занимался не я, а отец, однако он сейчас в отъезде, и мне поручено вести это дело. Пойдем со мной.
И Натан провел Анну прямо в свой кабинет:
– Кофе? Чай?
– Спасибо, не надо.
Натан внимательно посмотрел на Анну, а затем спросил:
– Как мама?
– Состояние то же самое.
Он сделал неопределенный жест рукой, который должен был выразить сочувствие и извинение за жестокость этой нелепой жизни.
– До сих пор не могу поверить в случившееся. Как-то не вяжется жестокость с нашим Вейлом.
– Так говорят все, однако это случилось.
– Наверное, квартиру разворошили, как лесной муравейник. У полиции есть какие-нибудь версии?
– Ничего определенного. Детектив, занимающийся этим делом, сказал, что виновника найти почти невозможно.
– Откровенно, но не утешительно. Надеюсь, ты уже что-то сделала в этой ситуации?
– Да. Я разговаривала со страховым агентом, и мы действуем совместно. Квартира уже приобрела свой обычный вид. Каждый день навещаю мать, но… – Анна вдруг осеклась.
– Как я понимаю, ты собираешься остаться в Вейле на долгий срок?
– Конечно, Нат, не могу же я бросить мать.
– Естественно. Но мы слышали, что ты журналист очень высокого полета и занимаешься горячими расследованиями.