Маска, я тебя знаю
Шрифт:
Но самое главное- я знала, что родители Лидии живы и что у нее нет и никогда не было никаких братьев!
Но если это всего лишь болезнь? Если все это сказка, мираж, бредовые идеи моего сознания?
Я не знала, что делать. Как жить дальше словно расколотой надвое?
Как говорить, дышать, смотреть на любимое лицо и мучиться, зная, что это может быть самая страшная ложь в моей короткой жизни?
Внезапно я натолкнулась на какую-то дверь и остановилась.
Оглядевшись по сторонам, поняла, что пешком пришла из клиники в общежитие. По-видимому, тело
– Мила!- вместе с этим выдохом слезы чуть не полились
у меня из глаз, и я изо всех сил толкнула дверь.
Мне никто не ответил. За дверью не слышно привычного гомона, хохота.
Без особой надежды я поднялась к Ксанке. На мое счастье дверь оказалась открытой.
– Настя!- обрадовалась подруга и сразу же стала засыпать вопросами.
– Ну как вы съездили? Как Саша? Как в Париже?- она говорила, обнимая меня, пытаясь снять шубу.- Какая чудесная у тебя была свадьба. Знаешь, я ведь даже не успела сказать тебе, как все было здорово!
– Оксан,- я не хотела разговаривать с кем-нибудь по поводу происшедшего, кроме Милы,- я простыла во Франции и пока еще не выздоровела окончательно. Просто проезжала мимо,- я натянуто улыбнулась,- решила зайти, думала, у вас веселье. Но Милы почему-то нет.
Окончив фразу, я судорожно вздохнула и сжала зубы, чувствуя, что могу разреветься.
– Ой, ты же ничего не знаешь,- заторопилась Ксанка,- Милка сразу после твоей свадьбы улетела домой в Екатеринбург, у ее матери микроинсульт, и ей нужно там пожить некоторое время, пока старушке станет лучше.
Мне отчего-то стало еще более тревожно.
– А кто-нибудь ее проводил?- поинтересовалась я.
– Ну а как же?- искренне удивилась Ксанка.
Мы всем кагалом ее на самолет сажали. Она еще просила тебе передать,
чтобы ты провела медовый месяц, утопая в цветах и задыхаясь от бесконечного секса,- Ксанка едва сдерживала смех, а я слезы, но она почему-то этого не замечала,- сделала нам ручкой на прощанье и улетела.
– А можно с ней как-нибудь связаться?
– Да зачем?- никак не могла понять моей необходимости
увидеться с Милой Ксанка.
– Она через две недели приедет обратно,
вот тогда мы и устроим "женский день- 8Марта".
А ты пока наслаждайся замужней жизнью и не загружайся чужими проблемами.
Если понадобится, мы Милке найдем лекарства и все что нужно. Лучше расскажи, как у тебя дела?
– Все прекрасно,- я не могла больше ничего из себя выдавить,- Ксана, мне пора, я на минутку заскочила, а то муж будет волноваться.
– Да...- вспомнив о моем муже, сказала она, - какой
же он у тебя красавчик, я тебе страшно завидую,- Ксанка вздохнула
с нескрываемым восхищением,- и самое главное, он на тебя такими
глазами смотрит... Умереть можно.
Я начала одеваться, чтобы не слышать этих излияний, и при этом, вся сжавшись внутри от боли, продолжала растягивать губы в глупой улыбке.
– Я сначала даже не
вас, ведь он такой распрекрасный! Такие типчики редко бывают порядочными людьми. Подобные мужики все либо пидоры, либо ищут большие деньги. Атвой Сашуля ведь еще и богатый мальчик,- Ксанка смотрела на меня с умилением и восторгом, но ее взгляд больше привлекали мои шуба и сумка из крокодиловой кожи, чем слезы у меня в глазах,- знаешь, он сделал из тебя настоящую принцессу!
Я вымученно улыбнулась ей напоследок и, быстро простившись, поспешила выйти на свежий воздух.
– Что же делать?- почти простонала я.- Теперь я
совсем одна... Как избавиться от этого кошмара, как все проверить?
Не находя ответы на эти вопросы, я медленно пошла Пироговской по направлению
к центру. В голове еще бушевал ураган, мешающий нормально соображать
и адекватно оценивать события.
Неожиданно я услышала голос женщины, которую последние полтора года считала своей матерью. Наверное, она действительно мне это говорила, но тогда я пропустила ее слова мимо ушей: "В том шторме погибли еще люди, новые русские, на роскошной яхте. Говорят, отец с дочкой, жили в Ореанде, в шикарных апартаментах. А тут и деньги не спасли. Санитарка в морге рассказывала, приезжала такая фифа на опознание, платочек к сухим глазам прикладывала..."
Когда я пришла в себя, у меня дико болела голова и тошнило. Я осторожно встряхнула головой, словно боясь растерять мысли. Неужели эта мозаика сложится и все встанет на свои места!
Мой сон о кораблекрушении, возможно, и не сон, скорее это воспоминания пытаются прорваться наружу и рассказать мне правду! Несмотря на боль, раздирающую меня на части, я захотела немедленно, сию же минуту все это проверить. Я поняла, что не смогу жить дальше, мучаясь сомнениями.
Я ехала в пойманной машине к центру города. Когда водитель проезжал Зубовскую площадь, резко скомандовала:
– Стойте,- и, попросив его подождать пару минут, поднялась в здание телеграфа.
Там почти никого, и я быстро соединилась с нужным мне номером.
– Да?
– Мама, это ты?- первое слово далось мне очень нелегко.
– Да, это я, деточка, твоя мама. Как же ты там без меня, Настенька моя?- голос на другом конце провода был явно нетрезвым.- Когда же ты приедешь навестить свою родную мамочку? Уж как я по тебе скучаю, это и представить невозможно.
– Я скоро, очень скоро приеду,- поспешила уверить я ее, - скажи, у тебя все в порядке?
– В порядке, доченька, что мне сделается,- неожиданно
женщина заплакала пьяными слезами,- бросила ты мать, а теперь
спрашиваешь, как у меня дела. А что мать тут на работе горбится, болеет,
да только водкой и спасается, ее это не интересует, у нее с мужем
медовый месяц. У нее все хорошо!
Я молча слушала голос, всегда казавшийся мне чужим, и не могла вставить ни слова.
Внезапно мать икнула, раздался грохот, и связь оборвалась. Я поняла, что она упала и уронила телефон на пол.