Маскарад лжецов
Шрифт:
Юный Осмонд временно позабыл свою тревогу и, судя по виду, намеревался ответить уже не просто словами, а чем-нибудь куда более решительным.
Мое лицо приняло наигранно-удивленное выражение.
— Удивляешь ты меня, Зофиил! Разве церковь не объявила ересью неверие в волков-оборотней? Разве они не такие же создания природы, как и русалки? Взгляни на мой шрам. Откуда он у меня, по-твоему?
Глаза у Аделы расширились.
— Это тебя оборотень так?
Родриго открыл было рот, но, поймав мой предостерегающий взгляд, ограничился усмешкой. Теперь все внимание было приковано ко мне; оставалось лишь усесться
— Много лет назад, ребенком, я жил с отцом и матерью в долине на границе между Англией и Шотландией. Дом наш стоял в густом лесу, и отец мой рубил деревья, из которых потом делали корабельные доски и брусья. Работал он не покладая рук, и мы не знали нужды. Но однажды топор соскочил с топорища и вонзился ему в ногу. Рана была глубокая, она воспалилась, и отец сгорел меньше чем за неделю. Мать билась, как могла, только трудно женщине одной. Теперь мы жили впроголодь.
И вот однажды мы нашли в лесу израненного путника. Мы принесли его домой и перевязали, не зная, выживет ли он. Много дней он метался в лихорадке, потом жар спал, и наш гость пошел на поправку. Был он хорош собой, высокий и статный; мать моя его полюбила и, когда он позвал ее замуж, согласилась без колебаний.
Я боготворил отчима. Был он силен и отважен, а уж как бегал — быстрее ветра. И добытчик изрядный: раз в месяц, в полнолуние, до захода солнца уходил на охоту и возвращался, уже с дичью, лишь после рассвета. Все дивились его сноровке, потому что он не брал в лес ни собак, ни лука, только один нож. Я хотел стать таким же, как он, и просил взять меня на охоту, но отчим отговаривался тем, что я слишком мал.
Потом местные крестьяне стали жаловаться, что в долине поселился волк. Хозяева недосчитывались ягнят или находили поутру свиней с перегрызенным горлом. В полнолуние многие слышали волчий вой. Крестьяне знали, что, если не убить волка, к весне он перережет весь скот, посему решили сообща отправиться на охоту. Звали и моего отчима, однако тот не пошел, сказавши, что не видел и не слышал волка. И это была чистая правда.
В тот вечер отчим, по обыкновению, собрался в лес. Снова я попросился с ним. Он рассмеялся — ты, мол, за мной не угонишься. Но я решил доказать, что он не прав, и, выскользнув до заката из дома, тайком отправился за отчимом. Мне пришлось идти очень быстро. Он не ставил силков и не выискивал следы, а несся вперед большими скачками, так что я вскорости потерял его из вида.
Стемнело, над деревьями вставала луна, и я понял, что, как ни жаль, надо возвращаться домой, однако не сделал и нескольких шагов, как услышал звук, от которого кровь застыла у меня в жилах. То был волчий вой — казалось, зверя терзает невыразимая мука.
Я замер как вкопанный. В серебристом свете луны мне предстала косматая голова с желтыми глазами, только волк стоял не на четырех лапах, как зверь, а на двух, по-человечьи.
Я завопил от ужаса, и волк обернулся. Он оскалился, показав огромные белые клыки. Однако когда он прыгнул на меня, захрустели кусты и послышался лай собак. Завидев горящие факелы, волк припустил прочь. Крестьяне и собаки бросились за ним. Волк далеко их опередил, но собаки взяли след, а крестьяне бежали за собаками.
Я знал, куда направляется волк. Загнанный зверь стремится в свое логово. Я добежал до нашего дома раньше собак и крестьян,
Крестьяне впустили собак в дверь, чтобы отвлечь волка, а меня вытащили через окошко. Однако собакам было не совладать с оборотнем, люди же не смели к нему подступиться, боясь укусов, поэтому придавили окна и двери бревнами, а дом подожгли. Волчий вой разносился по долине, пока оборотень не сгорел в пламени.
Рассказ закончился. Стояла мертвая тишина, все боялись пошелохнуться. У Аделы глаза были круглые от ужаса, Жофре сидел с открытым ртом.
Внезапно Родриго расхохотался и хлопнул меня по спине.
— Славно рассказано, камлот, но не ты ли клялся купцу на ярмарке, что оставил левый глаз в Святой земле?
— То, что я лишился глаза, истинная правда. Уж коли я не могу больше им смотреть, пусть добывает нам пропитание и сухую постель.
Родриго покачал головой, улыбнулся и посмотрел на Осмонда.
— Кстати о сухой постели, я подумал, что тебе и твоей жене стоит пойти с нами к гробнице святого Джона. Церковь там богатая, может, потребуется богомаз. Что до Аделы, в Норт-Марстоне вы сможете отыскать и жилье, и повитуху. Верно я говорю, камлот?
Осмонд и Адела, переглянувшись, с надеждой повернулись ко мне.
Улыбка застыла на моем лице. Черт бы побрал Родриго с его сердобольностью! Или он считает это своего рода паломничеством? Как будто мало мне иных забот — тащи теперь в Норт-Марстон брюхатую Аделу. Можно было смело спорить на череп святого Петра, что наши голубки так же непривычны к дороге, как Родриго с Жофре. С ними мы будем плестись черепашьим шагом. Чума надвигается с юга и с запада, и только безумец станет обременять себя целой оравой неумех. Кто я им — Моисей? Однако лица Осмонда и Аделы светились такой надеждой, что у меня не хватило духа сказать «нет».
Волчий вой стих; лишь стук капель по листьям да рев бегущей воды нарушал тишину непроглядной ночи. Тело мое ныло от усталости, но мысли о предстоящем пути прогнали сон. Что ж, коли так, кому как не старому камлоту сидеть у костра в первую стражу, пока другие улягутся спать?
Осмонд разул Аделу, потом, нежно растирая занемевшие от холода ноги, стащил с нее мокрые грязные чулки. Остроносые красные башмаки украшал цветочный орнамент из пробитых в коже дырочек. В такой обуви хорошо ходить по дому или по крытым галереям, но не по лужам и не по разъезженным колеям. Безумие выходить в таких на дорогу. Все указывало на то, что молодые собирались впопыхах — если вообще собирались.
Что вынудило молодую пару с такой поспешностью отправиться в путь? У меня внезапно перехватило горло. Вдруг они бежали из Бристоля, узнав о чуме? Что, если у них на одежде зараза? Мне пришлось взять себя в руки. Нельзя вздрагивать от страха при встрече с незнакомцем — на дороге все незнакомцы. Если каждый из нас вздумает жить отшельником, в Англии не хватит пещер. И даже отшельнику кто-то должен носить еду. Чем изводиться понапрасну, лучше помочь Аделе.
— Вот, возьми этот камень, я завернул его в мешок. Он теплый, ты можешь согреть о него ноги.