Маскарад (Плоский мир)
Шрифт:
– Так ты, стало быть, книжку написала! - не ослабляя интенсивности взгляда, прокомментировала матушка.
– О, это так, сборничек рецептов, - откликнулась нянюшка смиренней некуда. Таким голосом обычно просят у суровых судий о снисхождении.
– Да что ты смыслишь в стряпне? Ты ведь в жизни ничего не готовила.
– Неправда, у меня тоже есть фирменные блюда.
Матушка перевела свой испепеляющий взор на здоровенный том, что возлежал теперь у нее на руках.
"Радость Домовводства", - громко прочла она. - Автор -
– Это мой псевдотический ним, - объяснила нянюшка. - Господин Козлингер, ну, тот самый, главный по ещегодникам, сказал, что так будет гораздо таинственнее, а людям нравится таинственность.
Матушка перевела взгляд-буравчик на надпись внизу обложки. Там очень маленькими буквами было написано: "СХХVIIое Пириздание. Продано Более Двацати Тысятч Икзимпляров! Мы Исдаем Синсации. Пол Доллара".
– И ты послала им деньги, чтобы они напечатали эту чушь?
– Так, пустяки, пару долларов, - махнула рукой нянюшка. - Но ты посмотри, работа какая! А кроме того, деньги мне потом вернули. Даже с лихвой - они обсчитались на три доллара в мою пользу.
Матушка Ветровоск инстинктивно не доверяла книгам, но цифрам не доверяла еще больше. Она пребывала в глубоком убеждении, что все написанное, скорее всего, чистое вранье, а стало быть, и цифры грешат тем же самым. Кроме того, именно к цифрам обычно прибегают люди, вознамерившиеся вас обсчитать.
Беззвучно шевеля губами, матушка размышляла о цифрах.
– О, - наконец сказала она очень тихим и спокойным голосом. - И на этом все? Больше ты этому Козлингеру не писала?
– Боги упаси. Иначе мне бы пришлось отдавать лишнее. Целых три доллара, не забывай! А их бы обязательно потребовали взад.
– Ну да, ну да, понимаю...
Матушка все еще пребывала в мире цифр. Она пыталась сообразить, сколько это может стоить - сделать такую книжку. Вряд ли особо много: есть ведь нечто вроде печатных мельниц, они и выполняют за вас всю работу.
– В конце концов, три доллара это тебе не хухры-мухры, - нарушила ход ее размышлений нянюшка.
– С этим я абсолютно согласна, - ответила матушка. - У тебя случайно не найдется карандаша? Ты ведь у нас грамотная, книжки строчишь!
– У меня есть грифельная доска.
– Давай сюда.
– Просто держу ее под рукой. Вдруг увижу во сне какой-нибудь особый деликатес, чтобы тогда проснуться и сразу записать рецепт. Ха-ха.
– Ха-ха, - неопределенно откликнулась матушка.
Грифель заскользил по серой досточке. Бумага тоже должна что-то стоить. И наверняка продающему книгу надо заплатить пару пенни... На доске принялись выстраиваться столбики угловатых цифр.
– Давай я еще чайку приготовлю, а? - предложила нянюшка, явно испытывая облегчение от того, что все так благополучно закончилось.
– Гм-м-м? - промычала
Из-за двери, ведущей в буфетную, высунулось радостная голова нянюшки Ягг.
– О да! - воскликнула нянюшка. - Деньги для меня не важны,
– А считать ты никогда не умела? - с той же задумчивостью продолжала матушка, обводя итоговую цифру в кружок.
– Эсме, ты ведь меня знаешь, - весело чирикнула нянюшка. - Терпеть не могу эти задачки. Сколько будет, если от двух фартингов отнять одну миску с бобами...
– Ну и хорошо. Потому что, согласно моим расчетам, господин Козлингер должен тебе гораздо больше, чем три доллара. Это если по-честному.
– Не в деньгах счастье, Эсме. Главное - здоровье, а остальное все...
– Итак, согласно моим расчетам и если по-честному, он должен тебе от четырех до пяти тысяч долларов, - так же спокойно произнесла матушка.
В буфетной что-то грохнуло.
– В общем, хорошо, что для тебя счастье не в деньгах, - рассуждала матушка Ветровоск. - Иначе тебе было бы совсем кисло. Ну, то есть если бы для тебя деньги что-то значили.
Из-за края двери вынырнуло бледное лицо нянюшки Ягг.
– Не может быть!
– Четыре-пять тысяч - это очень приблизительно. Скорее всего даже больше.
– Да быть того не может!
– Просто берешь цифры, складываешь, вычитаешь, делишь...
Нянюшка Ягг, охваченная благоговейным ужасом, взирала на собственные пальцы.
– Но это ведь целое...
Она прервалась. "Состояние" - единственное слово, которое сейчас приходило ей на ум, но оно несколько не соответствовало ситуации. Ведьмы не оперируют понятиями рыночной экономики.
И, честно говоря, не только ведьмы - все население Овцепиков живет себе поживает и даже не подозревает о том, что где-то существует такая штука, как экономика. Пятьдесят долларов тут уже считаются целым состоянием. А сто долларов - это, это... это два состояния.
– В общем, это очень много денег, - слабым голосом закончила нянюшка. Что бы я стала делать с такими деньжищами?
– Откуда мне знать? - пожала плечами матушка Ветровоск. - А с тремя долларами ты что сделала?
– Положила в копилку на камине, - ответила нянюшка Ягг.
Матушка одобрительно кивнула. Подобную финансовую политику она одобряла.
– Честно говоря, ума не приложу, и чего столько шуму из-за какой-то поваренной книги, - добавила она. - Обычный сборник рецептов, ничего осо...
В комнате воцарилась тишина. Слышно было лишь, как нянюшка Ягг переминается с ноги на ногу.
– Гита, это ведь самый обычный сборник рецептов? - наконец произнесла матушка голосом, исполненным подозрительности и еще более зловещим от того, что матушка сама еще не совсем поняла, что именно тут не так.