Маски трёх эпох. Посланники
Шрифт:
– Не будем, – рассмеялся Лант, радуясь, что от сложных светских и дипломатических тем можно перейти к обыденным вопросам. – Вы ведь не против, что мы вас сняли со шхуны?
– Куда уж против, – проворчал капитан, достал трубку и кисет, потом опомнился и взглянул на меня и Ланта:
– Разрешите?
– Нет. – Лант ответил доброжелательно, но так, что капитан сразу убрал всё обратно в карман. – Здесь – нет. Там, где вас разместили, можете курить, но не в комнатах.
– Так что будет с нами? – повторил вопрос немного осмелевший
– После того, как закончится шторм, мы свяжемся с каким-нибудь российским военным кораблём, – объяснил Лант, – и передадим вас под покровительство российского императора. Сами мы не имеем возможности долгое время заботиться о вас. Но пока вы на борту яхты, вас обеспечат всем необходимым.
– Так отрабатывать доставку не надо? – переспросил капитан.
– Нет. Вы же сами сказали, что здесь ваши знания бесполезны.
– Плохо, – скривился капитан и снова вытащил трубку. – Курить не буду, но так-то можно?
Лант пожал плечами: «Да пожалуйста».
– Плохо, – повторил капитан, засовывая трубку в рот, как дети – леденец. – Не привыкли они болтаться без дела. Как бы чего не вышло.
– Я об этом думаю, – серьёзно ответил Лант. Он намного лучше капитана понимал, что сорок с лишним не занятых ничем крепких, привыкших только к физической работе мужчин – очень большая проблема.
На меня внезапно навалилась невероятная усталость. Голоса слышались словно сквозь толстый слой ваты.
– Простите, я вынуждена вас покинуть. – Я встала, стараясь не пошатнуться, поймала обеспокоенный взгляд Ланта, улыбнулась: «Всё нормально», – и вышла из гостиной.
– Деми, ты в порядке? – Лант встревоженно тряс меня за плечо. – Как себя чувствуешь?
– Нормально… – Я повернулась на спину и натянула повыше плед, прикрывая плечи. – Вроде выспалась. А вы как, поговорили?
Лант сел на край кровати и устало улыбнулся:
– Поговорили. Была бы там ты, было бы проще. Я в этих дипломатических вопросах тону.
– Пока ты князя утопил, – невольно улыбнулась я.
– Я не его хотел утопить, а эту дуру! Её горничная на самом деле болеет или ты не хочешь возвращать её княгине?
– Болеет. И ещё, – я старалась говорить спокойно, – она вся в синяках от щипков и ранках от булавок.
– Причём тут булавки? – не понял Лант.
– Развлечение такое у богатых дам – в прислугу булавки втыкать, если те им чем не угодили.
– Вот девчонка и страдает, – поморщился Лант. Кажется, ему этот девятнадцатый век дастся намного тяжелее, чем мне. – Да и князь. Я тут немного с его секретарём поболтал. Он очень хотел посплетничать.
– Плохое качество для секретаря…
– Не в нём дело. Тут такая причина… – Лант вздохнул. – Вчера люди в шоке были. Ты не видела, что матросы творили. Кто на колени брякался и молиться на меня пытался, кто наоборот – шарахался,
– И что? – Я, заинтересовавшись, села повыше.
– Лет пять назад князь был по делам в Варшаве, ну и… Окрутили его. Секретарь говорит, всё буквально за месяц-два произошло. Она-то красивая, он и увлёкся немного. Всё в рамках приличия, но… Пришёл с визитом, их вроде как случайно одних в комнате оставили, ей дурно стало. Пока он её в чувство приводил – родня с благословениями заявилась, да так, что не отвертеться. Секретарь сказал, что князю её и жалко было – полячка ведь. Только не пойму, причём тут это.
– Пять лет назад? – хмыкнула я. – В Варшаве? Ну панна шляхетскаяа! Это «болезнь» многих русских интеллигентов: жалеть бедных поляков, которые «пострадали от жестокости варваров-русских» и потеряли своё государство. Князь и стал одной из первых жертв. Панночка не промах!
– Да вот как раз промах! – рассмеялся Лант. – Она думала, что если он русский князь, то богатый, а он… не очень богатый. А она вообще бесприданница.
– Поня-атно. Слушай, а какие книги ты ей подсунул?
– Новый Завет, – улыбнулся Лант, – с закладочками в некоторых местах. И какие-то два морализаторских романа, не знаю, правда, о чём. Просто заказ дал, чтобы нудные и правильные были. Ладно о князьях. Ты вставать думаешь? Обед скоро.
– Думаю. Дай одеться-то.
Перед обедом я успела зайти к пассажиркам. Княжна почти выздоровела и теперь скучала, не желая выходить из комнаты, чтобы не пересекаться с мачехой. Я, подумав, принесла ей схему вышивки какого-то пейзажа и всё, что нужно для рукоделия.
Жюли уже не спала, но сил у девушки хватило лишь на то, чтобы сесть и съесть тарелку жидкого супа. Пневмония, пусть и не очень сильная, держалась стойко. Ну куда ей прислуживать княгине? Она же свалится сразу.
Дети чувствовали себя великолепно, и когда я к ним заглянула, бонна как раз разнимала драку из-за пупса, которого мальчик хотел сделать солдатиком, а девочка – своей новой соской. Я рассмеялась и принесла ещё одного пупса и вязание для бонны: ей тоже нужно было чем-то заняться.
Княгиня Баратаева к обеду выходить не хотела. Отговаривалась тем, что ей стыдно передо мной, просила прощения. Но на самом деле – я это отлично видела – она не хотела показываться на глаза тем, кто поставил зарвавшуюся дуру на место.