Маски

Егоров Борис Федорович

— Да-а… — протянул Сизов. — Шлепать по грязи не самая большая радость. По азимуту, пожалуй, не пойдешь. Это только для Кваснецкого удовольствие…

— Ты что, раздумал?

— Нет. Ну, пока!

Разговор был продолжен, когда Сизов вернулся с работы.

— Как у тебя эта самая… межреберная? Болит? — спросила Юлия.

— Не говори! А сегодня как узнал, что в понедельник с утра комиссия в отделе будет работать, еще больше разболелась…

— А я туфли походные начала разнашивать. И знаешь —

жмут!

— Жмут? — обрадовался Сизов. — Все одно к одному…

— В общем-то, я могла бы пойти… Но если ты не хочешь… Смотри. Решай.

Когда Юлия сказала «решай», у Сизова было такое ощущение, какое испытывает человек, впервые забравшийся на парашютную вышку: и хочется прыгнуть, и страшно.

Вместо ответа Сизов спросил:

— Юля, а что будет по телевизору?

— «Мечты на дорогах».

— О-о! Черт возьми, я давно хотел увидеть этот фильм! Ради него готов жертвовать всем!

Юлия знала, что столь пылкой любви к итальянской кинематографии Вадим раньше не проявлял.

— В общем, дело ясное, — заключила жена. — Лежи на диване и читай путеводитель. Помнишь, как ты красиво декламировал: «Спишь в палатке, на земле, пьешь воду из родника, купаешься в дикой речушке…»? Ха!

— А ты не смейся! Не сейчас, так в другой раз пойдем!

— Но надо же предупредить Лысюка и Кваснецких.

— У них телефона нет. Поедем прямо в Химки, проводим их. Иначе будет не по-товарищески. А о себе скажем… ну… обстоятельства не позволили.

…На пристани знакомых не было. Зашли в ресторан и увидели Лысюка.

— Понимаю, — сказал Сизов, — заправиться решил перед дорогой. Мы тоже можем присоединиться.

Потом присоединились опоздавшие Кваснецкие.

— Знаете, обстоятельства сложились так, что мы пришли вас только проводить, — заявила Кира.

— И я тоже… проводить… обстоятельства… — пробормотал Лысюк, потупя взор. И скрылся за дымовой завесой.

— Если так, то мы одни не пойдем. Какой интерес! — разочарованно заключил Сизов. — Только не понимаю, почему у Кваснецкого на руке компас…

Кваснецкий растерянно покраснел и стал снимать с руки прибор, столь необходимый для хождения по азимуту и ориентировки.

— Это… я… того… когда еще думал, что пойду, надел, а потом забыл оставить дома…

Компас лежал на столе. Стрелка его плавно дрожала и наконец остановилась в направлении буфетной стойки.

С пристани доносился шум голосов. Потом загудел пароход.

— Поехали люди. На лоно природы, — ни к кому не обращаясь, сказал Сизов.

И в ответ прозвучало мечтательно-грустное:

— А мы живем…

Туда и обратно

Семицветов вырос за один день.

Впрочем, так оно нередко бывает.

Сидит человек в «низах», на

скромной должности, за скромным узким столом с одним телефоном — и вдруг его вызывают «наверх»…

Он идет «наверх» и «вниз» не возвращается. Он оставлен там, «наверху». Ему предложены высокая должность, широкий стол — и на нем уже не один, а три телефона.

Нечто подобное произошло и с Семицветовым. Правда, его не так уж резко повысили. Но все-таки… Был заведующим клубом, стал начальником управления культуры.

Будучи вызван «наверх», он имел несколько бесед.

Сначала с товарищем Пяткиным, который сказал, что он проведет Семицветова к товарищу Коленкину. Потом с товарищем Ручкиным, который внимательно прочитал анкету, поговорил с Семицветовым о жизни, о погоде и в конце заключил:

— Так вот, мы вас выдвигаем.

Последняя встреча происходила в кабинете товарища Лобова.

Лобов анкеты не читал: ему было достаточно короткого доклада Ручкина. Говорить с Семицветовым ему было некогда: звонили телефоны.

После того как Семицветов прослушал несколько телефонных разговоров, Лобов поднялся с кресла и пожал Семицветову руку. Это означало: все, вопрос решен.

Семицветов вышел из кабинета Лобова вместе с Ручкиным. Когда оба оказались в коридоре, Ручкин облегченно сказал:

— Ну вот и все в порядке. Работайте. И прежде всего — подберите крепкие кадры. У вас много вакансий.

Их оказалось действительно много: вместе с предшественником Семицветова из управления была уволена целая группа сотрудников. Как выяснилось, работники они были негодные. Для предшественника важны были не дипломы и характеристики, а телефонные звонки. Разумеется, не всякие, а только «сверху».

— Оформите инструктором Марью Ивановну. Хорошая женщина, жена Ивана Ивановича.

Но вот Ивана Ивановича сняли, имя его уже перестало быть священным, и пришел Николай Николаевич. По фамилии Лобов.

— Спит наш отдел культуры, перешерстить его надо, — сказал Лобов.

И перешерстили. Начальником в результате стал Семицветов.

Первые дни он от зари до зари проводил в своем новом кабинете: курил, думал, как подобрать кадры.

Но очень долго думать ему не дали.

Позвонил Лобов:

— Возьмите к себе в управление товарища Ручкину. Хорошая женщина, жена товарища Ручкина. Занималась домашним хозяйством, теперь хочет гореть на работе. К культуре тянется. Надо поддержать.

Потом позвонил Ручкин:

— Зачисли Коленкину. Энергичная девушка, дочка товарища Коленкина. Литературу любит, и вообще…

А дальше и от Коленкина звонок был:

— Пяткину прими, пожалуйста. Есть такое мнение. Найди местечко. Сноха его, понимаешь… желает участвовать в общественно полезном труде.