Масса Причера

Диксон Гордон Руперт

— Пошли, — сказал он, пропустил Эйлин вперед и запер дверь. Потом повернулся к девушке. — Ну что ж... прощай, — пробормотал он, чувствуя некоторую неловкость. — И спасибо за заботу.

— Никаких «прощай», — возразила Эйлин. — Я помогу тебе. Куда ты собрался?

— Возьму такси, а там будет видно.

— А вдруг эта особа уже побывала в полиции? Они легко проследят тебя по твоей кредитной карточке. Ты же знаешь, что любая оплата по кредитной карте регистрируется.

— Что ж, тогда можно взять машину напрокат... — Чаз запнулся.

— Но тебе

все равно придется воспользоваться кредитной карточкой. Без нее тебе не нанять машину, — возразила Эйлин. — Нет, выбраться из Деллс обычным путем невозможно — Центральный Компьютер зафиксирует каждый твой шаг. Но я знаю один способ.

Чаз не сводил с нее глаз.

— Ну хорошо, — согласился он после минутного раздумья. — И что это за способ?

— Сам увидишь, — ответила Эйлин. — Но нам понадобится помощь, так что сначала зайдем ко мне.

Они спустились на шестнадцатый этаж. Эйлин подошла к своей двери и прижала большой палец правой руки к сенсорному устройству. Замок щелкнул, и дверь отворилась. Заглянув внутрь, Чаз увидел точно такую же, как у него — и у всех остальных обитателей этого района Деллс, — квартиру. Его внимание привлек жалобный, похожий на детский плач, вой, доносившийся из-за стоявшего в углу дивана. Когда дверь открылась, из-за дивана показалось странное существо.

Зверь отдаленно напоминал лохматую черную собаку. У него был длинный пушистый хвост, острая мордочка и темные глаза, светившиеся умом. Эйлин закрыла дверь и заговорила с животным на странном, напоминавшем клекот, языке. Зверь ответил плачущим подвыванием, в котором отчетливо угадывались человеческие интонации.

— Мой любимец, — пояснила девушка. — Это самец росомахи. Его зовут Тилликум.

— Тилликум? — изумленно переспросил Чаз. Он был искренне поражен — росомаха здесь, в стерильной квартире, а не в зоопарке... — Тилликум?

— Да, а что? — Эйлин испытующе посмотрела на Чаза.

— Да так. — Он пожал плечами. — Просто на диалекте индейцев Северного побережья это имя означает «друг». Но я не слышал, чтобы росомахи отличались особой дружелюбностью.

— Так ты понимаешь индейские наречия? — спросила Эйлин.

— Нет. Видишь ли, моя голова набита всевозможной информацией, как старый чердак хламом. Вроде той песенки, которую ты пела на мотив «Чародейки из Скарборо»... — Он вдруг осекся. — Хотя это не имеет значения. Когда ты сказала, что нам понадобится помощь, то имела в виду Тилликума?

— Да, — ответила девушка. Она достала из встроенного шкафа небольшой рефлектор и что-то еще. — Идем.

Эйлин повернулась и первой вышла из квартиры. Чаз последовал за ней, от него ни на шаг не отставал Тилликум.

— И куда мы направляемся? — спросил Чаз, когда они миновали лифтовую кабину и начали спускаться по аварийной лестнице.

— В подвал, — коротко ответила Эйлин.

Чазу не оставалось ничего другого, как последовать за ней вниз по выкрашенным зеленой краской бетонным ступеням. Эхо разносило звук их шагов, Тилликум ступал совершенно бесшумно.

Лестница оказалась длиннее,

чем он ожидал. Чаз попытался вспомнить, когда он в последний раз спускался без помощи лифта, и с некоторым удивлением обнаружил, что это случилось лишь однажды, да и то в раннем детстве. Наконец перед ними предстала тяжелая дверь пожарного выхода, запертая на мощный засов. Эйлин навалилась на засов всем телом, и дверь распахнулась.

Они оказались в небольшом помещении с голыми бетонными стенами, выкрашенными в тот же зеленый цвет. Справа в стене находилась еще одна дверь; чуть левее, в шести футах от пола, имелась вентиляционная решетка, сквозь которую бесшумно поступал теплый воздух.

На двери, над серебристым прямоугольником замка, висела табличка: «Посторонним вход воспрещен! Только для обслуживающего персонала!» Не обращая на нее внимания, Эйлин подошла к вентиляционной шахте и достала из кармана небольшую прямоугольную коробочку. Она поочередно прижала коробочку к каждому из углов решетки, и та отвалилась, открыв небольшой квадратный вход в вентиляционный коллектор.

— Если у тебя есть ключ полночастотной вибрации, то почему бы не открыть саму дверь? — полюбопытствовал Чаз.

— Потому что Центральный Компьютер каждую неделю меняет частоту замка, — не оборачиваясь, ответила Эйлин. — А у решетки стандартное крепление. Центральному Компьютеру до нее нет дела — отверстие так мало, что в него может пролезть лишь ребенок. Внутри же имеются тяжеленные люки — ребенку их не поднять.

— Тогда нам не повезло, — заметил Чаз. — С нами нет детей, а если бы и были, то у них не хватило бы сил.

— Это сделает Тилликум, — спокойно сказала Эйлин.

Она взглянула на росомаху. С неожиданной легкостью Тилликум подпрыгнул на несколько футов и исчез в вентиляционной шахте. Эйлин повернулась к Чазу.

— Это займет всего несколько минут.

— Тилликум-то пролез, — сказал Чаз, — а как быть с нами?

— Он откроет дверь. С обратной стороны она не заперта.

— Ты хочешь сказать, что эта зверюга справится с дверным засовом?

— Конечно.

Чаз недоверчиво замолчал. Немного погодя дверь распахнулась, и на пороге возник Тилликум; его верхняя губа была чуть вздернута, словно зверь улыбался.

— Идем, — сказала Эйлин.

Они вошли внутрь и, миновав коридор, оказались перед еще одной дверью, на этот раз — открытой. Между дверью и косяком стояла большая картонная коробка. Чаз задумчиво взглянул на росомаху.

Миновав вторую дверь, они попали в просторный, ярко освещенный тоннель, вдоль которого медленно двигалась широкая лента транспортера. Транспортер заканчивался нагромождением механизмов. Одни механические уродцы сноровисто упаковывали в контейнеры мусор, поступающий из квартир; другие снимали с ленты транспортера коробки и рассылали по квартирам продукты, товары и всякую всячину. Чаз с любопытством разглядывал всю эту технику. Как и всем горожанам, ему было известно о существовании системы доставки, но никогда не доводилось видеть в действии.