Мастер и сыновья
Шрифт:
— Штука, Анундис!..
— Э-э… штука, мастер!
Смеется старик, смеются сыновья над проделками пьяного Ноя, хочет Анундис того или нет, но трясется голова и у него самого,
Паграмантский скворушка
Что за двор весной без скворушки, без его песни?! Особенно в ту пору, когда мачеха-зима уже идет на попятный, и теплые ветры, вперегонки гоняясь по пригоркам, щедро рассыпают клейкие почки, высевают всякую травку, — эта бесхитростная птица посвистывает, размахивая крыльями, утешает горемык-бедняков. Гляди, еще вчера была только парочка, а сегодня
Любят паграмантские бедняки певунов, и у каждого — будь он горшеня, рыбак или чеботарь — висит по нескольку скворешен. Больше всего понавешал их Девейка. Не найти у него ни березки, ни яблони, на которой не было бы избушки-малютки. Иные скворешни и красками замысловато расписаны, у лаза — крылечко, по бокам нарисованы окошки, а сверху — затейливая башенка. Все это разукрашено умелой рукой мастера. Поэтому нигде не сыщешь столько скворцов, как в Паграмантисе Уже к концу марта тучами облепляют они косогоры, сады, купаются в каждой луже, и что ни день все гуще собираются их стаи.
Весна в этом году внезапно взяла верх, быстро пробилась зелень. Потрудившись пару дней, солнце своими клыками выгрызло последний лед, отогрело землю, а к концу той же недели прогремела гроза. Деньки стоят ласковые, погожие, и если пройдешь большаком, увидишь не только самих мастеровых, которые, словно ожившие мухи, жмутся к стенкам на солнцепеке, но и их ребятишек, которые прыгают резвятся стайками, будто мошкара. На заборе сушатся матрасы, проветриваются перины, шубы да полушубки, по задворкам сверкают пятками босые девчата, словно красноногие аисты, и даже столетние старики, которых прежде нигде не было видно, такие незнакомые, давно выпавшие из памяти, всю зиму пролежавшие в темноте, теперь, словно поднявшись с погоста, часами просиживают где-нибудь возле дома, где ветер не задувает, ковыряют посохами землю, поглядывая тусклыми глазами на резвящихся внуков.
Окошко в мастерской Девейки с утра до вечера настежь, и мастер нет-нет да и высунет голову, поглядывая то на одно деревце, то на другое: поселилась ли уже там парочка, уютно ли ей в новой скворешне. Мастер передразнивает певунов, насвистывает сам. Приумолкнет скворец — и говорит ему Девейка: «А ну-ка еще на грошик — дам червячка!» Если скворушка не отзовется, мастер сам засвистит, сам и руками, будто крылышками, помашет. Послушает минутку пташка, посмотрит и, не выдержав, запоет.
Третья изба от Девейки — портного Кризостимаса. У портного тоже окошко растворено. Видит мастер, как сосед у окна расхаживает, выходит во двор, размахивая утюгом, чтоб пожарче раскалились угли, опять возвращается в избу. Всякого заказчика Кризас не торопясь проводит до самой дороги, еще на косогоры поглазеет. Мастер понимает друга: и самому ему охота побродить, с детишками порезвиться, а работы пусть и много, но тает она не так быстро, как вчерашний снег. Дома рядышком, и приятели могут поговорить.
— У меня уже три парочки. Одна — молодожены, — сообщает мастер новости скворешни.
— А как ты узнаешь, ведь у них на рогах шишек нет?
— А по тому, как они хвостом вертят. Старик — он редко хвостом поведет, все грубым голосом «пи-пи», а молодой — эх, как к своей самочке ластится.
Прохожий останавливается
— Не бойся, не про твой хвост!..
Вот уже который день над одной из Девейкиных скворешен кружит одинокий скворец: прилетит, посидит, посвистит и снова скроется. Он не так пуглив, как другие: цыкнешь «кыш», в ладошки похлопаешь — все и вспорхнут, а он сидит, юловкой вертит нахохлившись, будто дряхлый ксендз на амвоне. Замечает мастер, что одинокий скворушка — калека, часто садится, пригорюнившись, недалеко от окошка и старчески стонет.
— Чего ты, бедняжка, или самочки у тебя нету? — говорит ему мастер, а скворушка словно понимает его — «чир-чир».
Собираются вечерком на Девейкин двор соседи, возвращаются с работы сыновья, приходит Кризас. Мастер заводит разговор про хромого скворца.
— Видать, вдовец, где-то жену потерял.
— А может, она, непутевая, с другим связалась. Разберешь разве баб — взяла да и бросила калеку, — вставляет свое слово и портной.
— Может, старый холостяк? — гадает Йонас.
— Ничего, вдовец он, холостяк или хромец, — только повертит хвостом, увидишь, какую молоденькую приманит.
— Скажет тоже! — мастерова жена шлепает Кризаса по горбу. — Сам старик, едва на ногах стоит, а молодую хочет с толку сбить.
Еще птичий прилет в самом разгаре, и скворцы с воробьями сражаются за облюбованные домики, только пух летит, а уже всех пернатых, равно как и весь паграмантский люд, удивляет невиданное гнездо на высоком яворе, всего в нескольких шагах от дома портного. Никто и не заметил, когда оно появилось, кто его из досок сколотил. Это словно костел для всех паграмантских скворцов: туда запросто пролезла бы птица с доброго теленка.
— И кто там будет яйца высиживать? — покачивает головой прохожий. — А вот и окошко!
— Это мельница, — утверждает другой. — Кризас с мастером будут рожь пеклевать.
— Ну уж! Крыльев-то нет. Может быть, это начальство приказало. Как я в солдатах служил, у нас таких понаделали, чтобы на позиции глядеть.
— Тогда, может, дядя, турок на нас вскорости пойдет?
— Может быть…
И так целую неделю все, особенно ребятишки, гадают, даже выспрашивают у самого мастера, а тот, хоть и сам к тому руку приложил, только подразнивает любопытных.
— Из земли Волокии летят два аиста — вот такой величины, — расставляет руки мастер. — Всех старых дев из Паграмантиса загребут…
Скоро увидели люди диковинную птицу. Но не на аиста была она похожа, а на того хроменького скворушку, который попискивал у мастера в саду, только во много крат больше. И еще по длинной лестнице, приставленной к дереву, можно было догадаться, что птица не охотница летать.
— Что ты там делаешь? — спрашивают собравшиеся соседи, задрав головы к большой скворешне.
— Воду толку, — отзывается голос.
— Покажись!
Высовывает скворушка клюв из скворешни. Смотрят люди — Кризас.
И зачем этот чудак смастерил себе насест и забрался туда с самой весны? Если б избы своей у него не было или будь он не в полном уме — тогда нечего и голову ломать, а теперь 1
Мастер тоже карабкается по лестнице к Кризасу, и неведомо, как они там вдвоем умещаются. Если увидишь, что сквозь щели скворешни клубится дым, как из овина, — так и знай, что это мастер трубочку покуривает.