Мастер и Жаворонок
Шрифт:
Мой член болит, я провожу рукой по лицу. Изо всех сил стараюсь отвлечься от мыслей о Ларк, но это не срабатывает.
Она не торопится. И, как и обещала, выходит с двумя пакетами льда и обворожительной улыбкой, неторопливо проходит мимо пассажирской двери, чтобы положить их в багажник. Ларк садится обратно в машину, выглядя вполне довольной собой, и это только усиливает мою эрекцию. Как она, вероятно, и планировала.
— Улыбайся, улыбайся, герцогиня. Думаешь, тебе это сойдет с рук, да?
Ларк смеется и поворачивается
— О, конечно, нет, но это все равно так весело.
— Посмотрим, как будешь смеяться, давясь моим членом.
С ее губ срывается смешок, когда она переключает машину на первую передачу, но не снимает ногу с педали тормоза. Пронзает меня взглядом, и, хотя она, возможно, дразнит меня, я знаю, как на нее повлияли мои слова. Это видно по тому, как медленно она проводит языком по губам. По блеску ее глаз. По тому, как ее соски затвердевают под тонкой тканью.
Я наклоняюсь ближе, и у нее перехватывает дыхание. Смотрю на ее губы и улыбаюсь.
— Тебе это нравится, да? Ты хочешь, чтобы я наполнил твою глотку. Хочешь проглотить каждую каплю спермы, как настоящая чертова шлюха. Не волнуйся, ты это сделаешь. А потом будешь умолять меня о большем, ага? — я хихикаю, когда ее губы приоткрываются, и меня наполняет сладкий аромат ее дыхания. Она кивает. — Так я и думал.
Наклоняюсь немного ближе, ровно настолько, чтобы коснуться ее губ, и шепчу:
— Заводи.
Я откидываюсь на спинку сиденья с довольной улыбкой. Мой член болезненно тверд, все мое тело взбудораженно, как и ее. Наконец, она убирает ногу с педали тормоза. Шины визжат по асфальту, когда мы выезжаем с парковки.
Как только она паркуется дома, я выхожу из машины. Ларк едва успевает ступить ногой на пол гаража, как я вытаскиваю ее из машины и перекидываю через плечо под звуки ее потрясенного смеха. Достаю лед из багажника и мгновение спустя уже поднимаюсь по лестнице. Ее нерешительные протесты эхом разносятся по бывшему цеху фабрики. Только когда мы оказываемся в квартире и я кладу лед в морозилку, опускаю ее на пол, но только для того, чтобы запечатлеть на ее губах жестокий поцелуй.
Ларк растворяется во мне. Ее стон вибрирует у меня во рту, ее язык скользит по моему. Она сжимает мою кофту и тянет за собой, не прерывая поцелуя, натыкаясь на столик, собаку и диван, ведя меня в сторону спальни.
Как только мы оказываемся в ее комнате, я поднимаю ее и бросаю на кровать. Ларк тяжело дышит, упершись локтями на скомканное покрывало, ее глаза прикрыты. На ее лице появляется хищное выражение, когда я протягиваю руку за голову и стаскиваю с себя кофту.
Делаю шаг назад, к креслу в углу комнаты.
— Я говорил серьезно.
— Я на это и надеялась, —
Сделав последний шаг назад, я опускаюсь на кресло. Откидываюсь и долго смотрю на нее, наслаждаясь отчаянием, написанным на ее лице.
— Тогда лучше покажи мне, как сильно ты этого хочешь, герцогиня.
Дрожь пробегает по телу Ларк, потом она начинает подниматься с кровати.
— Нет.
Ларк тут же замирает. Она ждет указаний, но в ее глазах читается разочарование. Моя кровь закипает, в голове проносятся фантазии. Как и в тот раз, когда я разговаривал с Ларк на балконе, она зажгла искру в темноте. Но не знаю, был ли я когда-нибудь охотником с Ларк, или сам попался в ловушку.
В любом случае, сейчас это уже не остановить. Я не хочу, даже если бы мог. Ведь Ларк совсем рядом, почти в пределах досягаемости, и так отчаянно нуждается в прикосновении, что почти извивается на кровати.
— Сними это платье, но оставь портупею, — говорю я.
Ларк замолкает, как будто ей требуется время, чтобы рассеять туман вожделения, окутавший нас. Затем снимает одну из тонких бретелек платья со своего плеча и просовывает ее под ремешком. Делает то же самое с другой стороны. С балетной гибкостью она высвобождает каждую руку, стараясь не порвать тонкую ткань. Задерживает на мне взгляд, чтобы насладиться моей реакцией, и медленно стягивает лифчик из-под шлейки, обнажая грудь и выпуклые соски, гладкую кожу вокруг пупка, и едва заметную полоску волос, ведущую к ее киске. Она стягивает платье с ног и приподнимается, бросая его на пол.
Каждый ее вздох прерывистый, и я не тороплюсь, рассматривая. Линии из черной кожи и крошечные звездочки. То, как они обводят контуры ее грудей, изгибы ребер… Мое искусство на ее теле.
Мне требуется вся сила воли, чтобы удержаться на месте.
Мы перекидываемся безмолвным разговором, обмениваясь лишь взглядами, и я знаю, Ларк понимает, что она может говорить все, что захочет. Все, что чувствует. Она может быть такой, какой захочет. Я приму ее в любой версии, которую она пожелает.
Мой голос звучит бесстрастно, насколько это возможно, когда я спрашиваю:
— Кто ты?
— Твоя шлюха.
— Тогда встань на четвереньки.
Ларк опускается на четвереньки и ждет. Ждет. Ждет.
Я достаю нож из кармана и расстегиваю пряжку на ремне. Проводя острым лезвием по коже ремня, я наблюдаю, как она дрожит от предвкушения. Когда она больше не может выносить, когда я уже и сам готов вот-вот уступить своим желаниям, она, наконец, шепчет одно-единственное слово.
— Пожалуйста.