Мастер и Жаворонок

Уивер Бринн

Я выхожу из нее, падаю рядом и притягиваю к себе. Ее тело содрогается после оргазма, мое дыхание щекочет ее кожу на спине. Эйфория и облегчение воцаряются в тишине, которая окутывает нас. Мы долго молчим, пока мое сердце не начинает биться в ровном ритме, а ее дыхание не замедляется. Ларк рисует узоры на моей руке, будто мелодии на коже, и вскоре она начинает напевать. Ее голос мягкий и довольный. Я впервые по-настоящему осознаю, как много мы можем сказать друг другу без слов. Как мы начали расти вместе. Все это не должно было стать постоянным, но

когда я воображаю свое будущее, не могу представить его без ее голоса.

Я переворачиваю ее на спину и смотрю ей в лицо. Она улыбается, ее кожа светится от пота в тусклом свете.

— Приветик, — шепчет Ларк. Пальцем проводит линию по моей груди, следуя за узорами черных тату.

— Привет, — я запечатлеваю поцелуй на ее лбу. Еще один — на скуле. Другой — на переносице. Кончики ее пальцев скользят по моей спине, когда я провожу по линии ее подбородка, затем по шее. Касаясь губами моего уха, она просовывает руку между нами и сжимает мой член, который снова твердеет и уже отчаянно нуждается в ее прикосновениях, в ее тепле.

— Ты же сказал, что раздолбишь мою киску, — воркует она мне на ухо, проводя кончиком моей эрекции по сперме, скопившейся у ее входа.

— Герцогиня, — предупреждаю я, погружаясь в ее лоно под звуки ее сладострастного стона. — Завтра ты не сможешь сесть, не думая обо мне.

— Надеюсь, это обещание.

Так оно и есть.

Я теряю счет часам. Теряю счет тому, сколько раз она выдыхала мое имя, или выкрикивала его, или умоляла. Я не знаю, сколько раз она кончала. Небо за окнами без занавесок из черного становилось синим, когда мы, наконец, остановились. Тело Ларк — измученное, прекрасное и уставшее. У нее спутанные волосы и дрожащие конечности. Но она улыбается мне, когда я встаю с кровати и смотрю на нее сверху вниз. Я никогда не видел ее такой расслабленной.

— Что ты делаешь? — спрашивает она, пока я натягиваю трусы и джинсы.

— Погуляю с Бентли. Уверен, он хочет подышать воздухом.

— Ты вернешься?

— Конечно, вернусь, — говорю я, откидывая одеяло, чтобы она могла забраться под него. — Ты убьешь меня и сошьешь из моей кожи жевательную собачью игрушку, если я убегу с псом.

— Я имела в виду сюда, — Ларк постукивает по свободной подушке.

Я мгновение колеблюсь, надевая кофту. В глазах Ларк, когда она смотрит на меня, читается противоречие, как будто она не уверена в своем вопросе.

— Ты хочешь?

Ларк кивает.

— Да. Думаю, да.

— Хочешь, я принесу немного льда? — спрашиваю я с озорной улыбкой, и она хихикает.

— Если только ты планируешь трахнуть меня в задницу, когда вернешься. В таком случае, да, неси.

Я ухмыляюсь, как будто это шутка, но кровь у меня мгновенно закипает, а член твердеет.

Ларк устраивается поудобнее под одеялом, и я целую ее в висок, прежде чем повернуться, чтобы уйти. Она все еще смотрит на меня, когда я останавливаюсь на пороге ее комнаты и смотрю на нее через плечо.

Я не спеша обхожу квартал. Хотя какая-то часть меня жаждет

вернуться, я хочу дать Ларк время подумать и привести в порядок свои мысли. И предрассветная тишина — идеальное время для этого. Улицы темны в свете фонарей, и холодный воздух освежает мою вспотевшую кожу. На улице почти никого нет, только редкие машины и одинокий мужчина, одетый в больничную форму, с надвинутым капюшоном, защищающим от утреннего холода. Он выходит из здания на другой стороне улицы и идет в противоположном направлении. Поэтому я позволяю Бентли не спеша обнюхивать каждый столб и мочиться на каждый пожарный гидрант, пока мы гуляем.

Когда мы возвращаемся домой, Ларк крепко спит.

Я на мгновение замираю, не зная, стоит ли мне просто пойти в другую комнату и дать ей отдохнуть. Может быть, это эгоистично, но я раздеваюсь до трусов и забираюсь под одеяло рядом с ней. Она просыпается, и я сразу жалею об этом, но она берет меня за запястье, проводя моей рукой по своему телу, а затем прижимается ко мне.

— Кто бы мог подумать, — говорит она хриплым от усталости голосом. — Для того, чтобы заснуть, тебе нужно было меня трахнуть. Могли бы сэкономить деньги на ретрите.

— Зато мы теперь знаем, как делать ту позу из йоги. Это стоит всех вложений, — целую ее в плечо, когда она смеется, и крепче обнимаю. — Постарайся немного отдохнуть.

— Даже сильно стараться не надо, — отвечает она, зевая. — Сразу отрублюсь.

Поцеловав ее, я засыпаю, обнимая жену.

Когда я просыпаюсь несколько часов спустя, сквозь освинцованное стекло пробиваются лучи солнца, Ларк уже нет.

Через несколько секунд я прихожу в себя, и выгляжу почти презентабельно. Иду на запах кофе и тостов, доносящийся с кухни. Ларк там, тихонько подпевает под музыку, которая звучит из динамиков, и взбивает яйца на сковороде. Бентли сидит у ее ног и ждет, когда в его сторону полетят объедки.

— Знаешь, он не стал бы так сильно мешаться под ногами, если бы ты не бросала ему кусочки бекона. Я все видел, — говорю я, безуспешно пытаясь посмотреть на Ларк осуждающим взглядом, когда она кидает собаке еще один кусок мяса и улыбается.

— Это придает его шерсти блеск.

— Ага. Конечно, — я быстро целую Ларк в губы, прежде чем взять кофе, который она уже приготовила для меня. — Что у тебя запланировано на сегодня, кроме новых проблем с желудком у собаки?

Ларк громко смеется, хотя, по-моему, шутка этого не заслуживает.

— Я и забыла об этом.

— Врешь. Это ужасно. Я серьезно, поменяй ему корм. Ни одно животное не должно издавать такие запахи.

Бентли сердито смотрит на меня со своего места.

— Он не виноват, — говорит Ларк, ставя две тарелки на обеденный стол, и мы усаживаемся на стулья друг напротив друга.

— Знаю. Ты виновата, накормила его беконом и сыром.

— Нет, я обвинила во всем его, но это вонял мертвый мужик в кофейном столике.

Я моргаю, глядя на Ларк. Потом на кофейный столик. Потом снова на Ларк.