Мастер иррационального
Шрифт:
Благодаря уму ты — в клетке. Тебя не принимает вселенная, не осыпает цветами. Ты пленник собственных мыслей, теснящихся в маленьком черепе, а пленника никто не ждет.
Риндзай говорит: «Ты — пленница или мне следует приветствовать тебя как свободного человека?» — человека, свободного от ума.
Монахиня закричала. И все-таки она не поняла Риндзая. В том-то и беда — со временем все становится традицией. Крик, придуманный Риндзаем, со временем стал традиционным ответом. Если оказался в затруднительном положении и не знаешь
Но крик годится не всегда. Спроси Риндзай что-то бессмысленное — крик мог бы оказаться верным ответом. Но то, о чем он спрашивал, исполнено смысла до такой степени, что крик неуместен. Ты должен отвечать безмолвием. Ты должен показать свой не-ум. Ты должен показать, что ты — желанный гость.
Но монахиня закричала. «Говори же!» — сказал Риндзай, поднимая палку. Монахиня вновь закричала. Она просто научилась кричать, как попугай.
Научиться, как попугай, можно всему — в том-то и беда. Можно выучить великую философию, можно выучить теологию, можно повторять прекрасные слова, не понимая их подлинного смысла.
Сейчас это проблема дзэн — выкрики и удары палкой стали традицией и утратили свое подлинное значение. Монахиня закричала; Риндзай не обратил внимания на ее крик. Он сказал: «Говори же! Добро пожаловать или зло пожаловать?» Он пропустил ее крик мимо ушей и тем самым дал ей возможность исправиться.
Но женщина, похоже, упряма и неспособна к обучению. Монахиня вновь закричала. Ну, это уж слишком! Риндзай поднял палку, но не ударил ее — она недостойна удара. Она не способна понять даже простого вопроса. Она выучилась лишь крику. Ее сознание так бедно, что она не заслуживает принять удар от такого человека, как Риндзай.
В дзэн учитель бьет тебя, чтобы показать свою любовь, свое участие. Своим ударом он выражает одобрение. Это своего рода сертификат. Ученики годами ждут удара учителя. Дзэн создал свой, особенный мир.
В обычном мире, ударив человека, ты прекрасно знаешь, что произойдет дальше. Но в дзэн все иначе. Учитель бьет, когда человек достоин этого. Удар — тайный знак одобрения. Ни один посторонний не поймет, что происходит. Это не для профанов, это — для посвященных.
Говори же! — сказал Риндзай. Но, похоже, она слишком упряма. В этот момент Риндзай должен был ударить ее, но не сделал этого — только поднял палку…
Монахиня вновь закричала. Это уж чересчур! Риндзай ударил ее. Но это не был удар одобрения — удар предназначался ее упрямству.
Помните, в дзэн ничто не имеет застывшего, устойчивого значения. В различных ситуациях удар имеет различный смысл. Риндзай долго терпел крики монахини, и все-таки ему пришлось ударить ее.
Риндзай ударил ее. Это не удар, выражающий одобрение. Риндзай ударил, чтобы сломить ее упрямство, привести ее в чувство. «Крики здесь не помогут. Я ведь прошу тебя: «Говори!» Я задал тебе прямой
Риндзай просил ее об этом три раза. Так что палка здесь — не одобрение. Но палка, даже при таких обстоятельствах, может, хотя бы на мгновение, остановить ее мысли. Очевидно, так и произошло.
Монахиня решила, что делает то, чего от нее хотят. Ведь крик придумал сам Риндзай. Он ввел крик в дзэн. Он — первооткрыватель крика. И она думала, что делает именно то, что нужно. Она не могла понять, что крик может быть уместным в одной ситуации и неуместным в другой. Риндзай не предложил ей коан. Его вопрос — прост.
Он спросил: «Можно ли тебе сказать «добро пожаловать»? Заслуживаешь ли ты это?» Нельзя попусту отнимать время такого человека, как Риндзай. Ты должен заслужить его внимание, и единственный способ добиться этого — хранить безмолвие будды. Просто быть. Если бы человек прикоснулся к стопам Риндзая и сел рядом — это был бы верный ответ. Но монахиня дала маху.
Приемы не всегда гарантируют успех. Нет такого приема, который гарантировал бы успех во всех ситуациях. Прием, годящийся для данного конкретного случая, в другой раз может не сработать.
В другой раз Риндзай спросил Ло-пу: — До сих пор сохранился обычай: одни бьют палкой, другие издают крик.
Были учителя, которые пользовались только палкой. Риндзай предложил крик; его ученики, те, кто стали просветленными, также предпочитали крик удару палкой. Цель одна: крик — это тоже удар, но более утонченный. Возможно, крик проникает глубже — удар достигает кожи, может быть, и костей, но крик проникает в самую сердцевину. Ведь он — незримая сила. Палка — материальна, обычная вещь. Она потрясает тело, но не всегда потрясает сознание.
И вот, он спрашивает Ло-пу: «До сих пор сохранился обычай: одни бьют палкой, другие издают крик. Что глубже проникает в сердце?
— Ни то, ни другое, — ответил Ло-пу.
— Что все же проникает глубже? — переспросил Риндзай.
Ло-пу издал крик — этим криком он хочет показать, что крик проникает глубже.
Учитель ударил его. Это удар одобрения — великой радости. Крик изобрел сам Риндзай, и, конечно же, крик проникает глубже. Вот почему удар: «Ло-пу, ты прав!»
Методология дзэн обладает гибкостью. В ней нет догматизма, нет «священных» приемов, передаваемых из поколения в поколение.
Риндзай и его ученики использовали крик. Прошло какое-то время, и крик перестали использовать. Осталась палка. Палка более материальна, более зрима, мы привыкли больше доверять материальному — оно более понятно, чем нематериальное. Крик — нематериален.
Риндзай изобрел великолепный прием, но лишь очень разумный человек способен понять, когда крик выражает одобрение, а когда — неодобрение. Риндзай применял и палку. Ло-пу закричал, ответить на это криком было бы неверно. Учитель ударил его — это более четкий ответ, подтверждающий правоту ученика.