Мастер Путей
Шрифт:
Гани выдохнул, откидываясь в кресле, ударил ладонями по подлокотникам, рассмеялся:
– Да я рисковал своей шкурой в гораздо большей степени, чем предполагал! Меня хотели убить там, на пристани! Счастливый случай меня спас…
«Правду ли говорит она?» – думала Фенэ.
– Так ты сделала это, чтобы сохранить мою жизнь?
– Да, госпожа!.. Твоя жизнь и жизнь твоего сына для меня дороже собственной! Я не посмела нарушить их повеления… я испугалась…
– Как мне узнать, что ты не врешь?
– Я всегда была верна тебе, к’Хаиль, всегда! Я с детства служу тебе! Я бы не предала! Я последовала за тобой после того, как ты дала мне свободу. Я не вернулась в Ару, где мой возлюбленный.
Фенэ слушала ее, поджав губы, и не знала, что же ей делать. После рождения сына она стала слишком мягкой…
– Страх – честь раба… – тихо произнес Наэль. – Преданность – честь слуги. Любовь – честь друга…
– В Аре остался твой возлюбленный?..
– Да, к’Хаиль…
– Кто он?
– Один из рабов… твоих рабов – Усий.
– Я даровала его Кох-То вместе с другими…
– Да, к’Хаиль…
– Иди. Иди, принеси воды, а потом отправляйся спать к другим слугам. Я должна подумать, должна решить… верить тебе или нет…
Что же это? Предательство или проявление любви? Как же запутано все в этой Тарии! Кара ушла, а Фенэ все никак не могла успокоиться, размышляя о чести… раба, слуги… друга…
– Как ты назвала ребенка? – спросил музыкант после некоторого молчания.
– Я?.. – Фенэ удивилась вопросу. В Аре только отцы дают имена сыновьям. А если отца нет в живых, то его ближайший родственник-мужчина, друг или господин. Наэль может об этом не знать.
– Алей даст ему имя, когда вернется с победой.
– Так он без имени?
– Он – Дар Каэ-Маса, так я называю его, пока он не получит настоящего имени.
– Каэ-Маса?
– Разве ты в Аре не слышал легенды о Каэ-Масе? Ты ведь собирал песни и баллады.
– Что-то припоминаю. – Гани потер подбородок, потянулся к серебряному кувшину на столике, заглянул в него. Поморщился, обнаружив молоко вместо вина. Фенэ улыбнулась – кормящей матери вино ни к чему, а гостей она не ждала.
И расправил крылья Каэ-Мас – тот, кто летит.И солнце остановилось, чтоб продлить его день,Пока рука его не устанет истреблять алчущих человеческой души.Меч его окрасился кровью, одежды его стали красными,Но он не опустил руки и не вложил в ножны острый клинок.Огонь горел в его руке, истребляя приходящих во тьме,Земля разверзлась, чтобы поглотить жаждущих плоти,Ветер покорился ему, и реки обратились вспять по его слову.А когда не осталось больше ни одного, кто брал наших детей,Он поднялся на Спину Дракона и жил один среди волков,Пока душа его не исцелилась от страданий, причиненных тенью, –произнес Музыкант голосом, звучавшим мелодично, словно арайская цитра. – Кое-что я помню, как видишь. Думаешь это пророчество о Вирде?
– Вирд? До сих пор называешь его просто Вирд?
– Мы называем его одинаково, Фенэ. Вирд, Каэ-Мас, Человек с крыльями – как говорила Ата. Значение одно и то же. Вирд, он и есть Вирд. И дай Мастер Судеб, чтобы он не возгордился и не изменился… О, малыш проснулся…
Младенец действительно открыл глаза, заворочался и захныкал, а через несколько мгновений тихое попискивание переросло в пронзительный крик. Фенэ взяла его на руки, но он не перестал плакать.
– Он чувствует, что его отцу тяжело приходится сейчас… – Фенэ не могла сдержать слез – ее Алей сражается, прямо сейчас он скрещивает свой меч с вражеским. «Храни
Гани глянул на нее печально, достал верную свою лютню.
– Чем сумеет помочь музыкант? Разве что сложить колыбельную для твоего… Дара Каэ-Маса… – Он провел пальцами по струнам, и малыш, прислушавшись, замолчал на руках у Фенэ.
– Пой, Гани… Пой. Успокой и мое сердце. Пой о победе! Сложи песню надежды!..
Наэль улыбнулся и запел:
Ночь вступила в поднебесье,Побеждая тьмою день,К нам приходят злые вести,Что наш мир накрыла тень.Многочислен враг, и страшно,Что всему настал конец,Но сражается отважно,На границе твой отец.И пока рука сжимает,Закаленный в славе меч,Тьма победы не узнает,Жизнь не перестанет течь.Можешь спать, малыш, спокойно,Охраняет мир земной,Даст отпор врагам достойныйВоин твердою рукой.Он бесстрашно побеждает,Враг границ не перейдет,Тьму он светом поражает,Не прервется смелых род!Род отважных, род достойных,Наше мужество – гранит!Завершим победой войны,Племя, что свободу чтит.Спи, малыш, в спокойном доме,Спи у матери груди,Твой отец – великий воин,И на верном он пути.Очень скоро он вернется,Чтобы мать твою обнять,Кровь врага опять прольется.Славе Тарии сиять!Вновь в ветру запляшет пламя,На хоругвях средь побед,Заструится синим знамя,Воссияет славы свет!Спи, малыш, расти – и станешь,Как отец – силен и смел,Войско славное возглавишь, –И припомнишь, как я пел…Умолкнув, он продолжал играть, а Дар Каэ-Маса уснул под переливы прекрасной музыки. За окном неистовствовал ветер, бросая в стекла тяжелые капли дождя, смешанного со снегом. Но зиме настанет конец, солнце согреет землю, в Городе Семи Огней золотом расцветут Мицами, запоют птицы о любви… вернется ее Алей. А Каэ-Мас истребит всех, кто алчет человеческой души, отправит в забвение врага – Атаятана-Сионото-Лоса. Принесет в Тарию весну!.. Спи, малыш…
Элинаэль Кисам
Она слабела… Он пил ее, пил ее огонь… огонь Дара, и огонь жизни… Она чувствовала, как замирает… замерзает пламя, время от времени делает судорожные, но бесполезные попытки к сопротивлению, выбрасывая снопы искр… Она слабела. Она видит, словно сквозь серую дымку… слышит, будто сквозь толстую стену… она почти не чувствует онемевших рук… Во рту – вкус крови, и горячая струйка бежит из уголка рта, стекая по подбородку… она видит каплю, падающую на белоснежный мраморный пол: капля настолько красная, что сигнальным огнем вырывается из серой пелены перед глазами – кровь! ее кровь…