Мастер спорта в догонялки
Шрифт:
Да и распространяться, перетерпевший издевательствам арестант, скорее всего не будет. Подпишет признание и, взамен на обещание не обнародовать сведения о постигшей его печальной участи, пойдёт на зону как миленький. Это в том случае, если советский суд не определит ему высшую меру наказания.
Но, кто ж ему про это скажет? Дурачку ласково и ненавязчиво будут вводить в уши, что «непременно разберутся». И, начав сотрудничать со следствием, он обязательно, пусть даже и через десять или пятнадцать лет, но всё-таки выйдет на свободу.
К
Что-то там нарешавшие КГБэшники вернулись в машину. И, судя по, как показалось, жалеющему меня взгляду первого и, торжествующе-презрительному второго, что-то они задумали. Причём, приготовленный мне сюрприз явно не из приятных.
«Бить будут»! — С предвкушающей радостью подумал я. И, мечтая о том, что наконец-то смогу не сдерживаться и как следует размять кости, заулыбался.
— Чё лыбишья, урод? — Неприязненно вызверился на меня усевшийся рядом цербер. И, криво ухмыльнувшись, многозначительно пообещал. — Посмотрим, что в понедельник с утра запоёшь…
М-да… Судя по всему, мне предстоят весьма занимательные выходные. Сопровождаемые непременным физическими нагрузками и, очень даже может быть, нанесением разной степени тяжести физических повреждений.
Правда, я и мои охранники думали об этом по-разному. С их точки зрения, прессовать и метелить будут, конечно же меня. Ну, а ваш покорный слуга, был абсолютно противоположного мнения.
Поколесив ещё минут пятнадцать, мы остановились возле целого комплекса заданий, сложенных из красного кирпича. Окружённых забором и с густой спиралью колючей проволоки, идущей поверх оного.
Невдалеке виднелся жилой массив и расположенный на первом этаже гастроном.
— Сбегаешь? — Непонятно спросил сидящий рядом с водителем первый.
— Да. — Коротко ответил второй.
И, бесцеремонно засунув руку во внутренний карман надетого на меня пиджака, вытащил носимую с собой наличность.
— Зарплату получил, что ли? — Удивлённо рассматривая оказавшиеся в руке крупные купюры, поинтересовался нагло ограбивший меня уродец. И тут же, проявив догадливость и, ясно используя преподаваемые в Высшей Школе КГБ знания и «метод дедукции», предположил. — Или это из награбленных?
Ни подтверждать, ни опровергать эти подлые инсинуации я не стал. А просто отвернулся к окну. Чем заслужил болючий тычёк под рёбра и не совсем нелогично предъявленную угрозу.
— Поговори у меня! — Недовольно пробурчал долбодятел. И, пообещав первому. — Я быстро! — Выскочил из машины и поспешно зашагал в сторону продуктового магазина.
В томительном ожидании прошло минут десять. После чего «гонец» возвратился, держа в руках целых пять бутылок коньяка. А так же кулёк конфет, явно отрезанный от большого кругляша
«Всю наличность потратил, сука»! — С небольшим сожалением о нажитых непосильным трудом и так расточительно пущенных на ветер моих средствах, подумал я.
А второй, не садясь в машину, передал заполненную благородной коричневой жидкостью тару первому, и радостно возвестил.
— По одной нам, и две Петровичу!
«М-да-а… Не подмажешь — не поедешь»! — С лёгкой грустью вспоминая, как совсем недавно и, по гораздо более приятному для меня поводу покупали коньяк с, теперь уже бывшими коллегами, подумал я.
Но тут, обойдя «Волгу» обобравший меня дятел резко рванул дверцу, к которой били прикованы мои руки. После чего отстегнул браслеты и, ухватив за шиворот, помог утвердиться на ногах.
— Пиздуй давай! — Коротко и лаконично отдал простую и ясную команду. И — в который уже раз! — ткнув меня кулаком в почку, вытащил пистолет и грозно предупредил. — Дёрнешься — стреляю на поражение!
«Шебуршить» раньше времени я, в общем и целом не собирался. Хотел бы сбежать — так сделал бы это ещё в спорткомплексе. Вызвав целую бурю совсем мне не нужных контрмер и, возможно даже, запололшную пальбу вдогонку.
Молча стерпев, в общем-то, не такую уж и сильную боль, я понурил голову. И, делая вид, что полностью и окончательно сломлен, поплёлся к мрачным, и выкрашенный унылой серой краской, воротам.
Квадратное окошко в них приоткрылось. Мои охранники о чём-то пошептались с находящимся по ту сторону вертухаем. И, после десятиминутного ожидания, в течении которых, служивый, скорее всего связывался по телефону с начальством, калитка открылась и меня пропихнули внутрь.
Встречал нас крепко сбитый мужчина лет сорока с подполковничьми погонами. Он пожал руки обоим сопровождающим и, приняв подношение, мельком и, с явно выраженным пренебрежением, посмотрел на меня.
— Нужно подержать до понедельника. — Высказал просьбу первый. И, тоже мазнув по мне жалостливым и, как на мгновенье почудилось, даже немножко сочувствующим взглядом, добавил. — В особых условиях.
— Сделаем. — Пообещал, как понимаю, начальник здешнего пенитенциарного заведения. — И, приказал пришедшим вместе с ним двум крепким мужчинам в форме. — В минус тринадцатую его!
Даже не знаю, привиделось мне, или один из конвоиров гаденько хмыкнул. Выражая таким вот, иронично-немудрящим образом, отношение к новому арестанту и его, прямо скажем, печальной и совсем незавидной участи.
Хотя, мелкой букашке, попавшей в жернова карательно-исправительной системы, в любом случае и, даже при самых благоприятных раскладах, никогда не светило ничего хорошего. Ведь, сам факт ареста и последующего заключения под стражу есть ломающее судьбу, ну или, по крайней мере, прерывающее обычный уклад жизни и, ни разу не внушающее оптимизма, событие.