Мастер сыскного дела
Шрифт:
Как же так?!
Карл с Яковом так удивились, что даже бежать забыли, остановившись, а убивец меж тем в возок прыгнул да коня кнутом ожег, отчего тот на дыбы взвился.
— Пошел, пошел!
А ведь он не по-русски крикнул — по-немецки! — понял вдруг Карл.
Быстро побежал возок — теперь не догнать! Встали Карл с Яковом, дышат тяжело.
— Кто ж то был? — спрашивает Яков. — Или разбойники лесные?
— Может, и разбойники, коли по облику и одеже их судить, да только отчего
— Вы знаете их, батюшка?
— Того, что стрелял, — не знаю, а другого, хошь он лицо свое в воротник прятал, я, кажись, признал, то — ювелир саксонский по фамилии Гольдман, у которого я камни для Рентереи покупал.
— Верно ли, батюшка?
— Может, и нет, а может, и так!..
Бежит возок по тропке, меж деревьев петляя.
— Отчего ж вы не убили его? — хмурится недовольно герр Гольдман.
— Хотел, да не смог, — отвечает Фридрих Леммер, коня по бокам кнутом охаживая. — Видно, Бог его хранит, коль другому пуля его досталась.
— Так да не так, у вас ведь второй пистоль имелся, чего ж вы в него сызнова не палили?
— А коли бы промахнулся? — возражает Фридрих. — Да хоть бы и попал, третьего-то заряда у меня не было, а в возке два места всего! Пусть бы я Карла убил, что нам с того толку, коли бы мой человек при том жив остался да под пытками против нас показал? Болтаться нам тогда на дыбе!
А ведь верно, свой в разбойном деле стократ опасней чужого! Прав Фридрих, что, Карла пощадив, в ивана стрелял. Стрелял — да убил!
Катится возок, скрипит под полозьями снег, кругом лес заиндевелый... Да только не до красот тем, кто под пологом медвежьим спрятался, сидят, молчат насупленно, гадают — а ну как кто из воинства Фридрихова жив остался, али Карл их признал, да ведь тогда беды не оберешься... И что теперь им делать, как себя спасти?..
А и верно — как?
Глава 20
Паровоз свистнул, вагоны дернулись и замерли.
Эшелон вновь встал на запасном пути.
Из теплушек в окна и в раскрытые двери повысовывались коротко стриженные головы, закрутились во все стороны.
— Эй! Чаво встали-то?
— А хто его знает — то ли пара нету, то ли пропущаем кого!
— Неужто опять на весь день застрянем?
— А ты куды спешишь — небось успеешь еще башку под пулю подставить. Каб моя воля, я бы подле каждого забора по неделе стоял да через то век бы ехал — чай не к теще на блины собрались, чтоб торопиться!
— Ага, а наши покуда Варшаву возьмут?
— Ну и возьмут...
— Чего, парень, небось жалеешь, что всех паненок допреж тебя разберут? — хохотнул кто-то. — И то — девки польские, они справные да сладкие!
— А
Затихли все.
— Товарищ командир, можно хошь на путя сойти ноги размять?
— Я те сойду! Ершов!
— Я!
— А ну сбегай на станцию, разузнай, чего там. Да разведай, где воду для коней взять.
— Ага — я счас, я мигом!
Соскочил, побежал...
— Да вы-то куда — Валериан Христофорович?!
Валериан Христофорович тоже было высунулся из вагона, озираясь по сторонам, но ничего путного не увидел.
— Ну и станции ныне стали — ни ресторации приличной, ни даже буфета! Тьфу!.. При государе-императоре такого безобразия на железной дороге не было!
— Тише, Валериан Христофорович, а ну как ваши речи услышат — ведь контрреволюцию припишут — греха не оберешься, — предостерег Мишель.
Но унять Валериана Христофоровича было мудрено.
— И все равно, как хотите, милостивые государи, но при Николае-кровавом, палаче и душителе свобод, поезда ходили строго по расписанию, а в буфетах водка была-с — да притом холодная!
Паша-кочегар осуждающе покачал головой:
— Может, при царском режиме, верно, — порядка больше было, но это с чьей стороны глянуть. Вы-то, Валериан Христофорович, тогда все боле по ресторациям хаживали, а я на крейсере «Мстислав» при топке состоял — уголек лопатой кидал да от боцмана зуботычины получал! А заместо водки водичку из моря пресненую хлебал. Мне так при нынешней власти куда как лучше!
— Ну да, верно, — стушевался Валериан Христофорович. — Всякая медаль имеет две стороны...
— Во-во, — поддакнул Паша-кочегар. — Кому поп люб, а кому и попадья...
И такое завернул про служителей культа, прежний режим и царя-батюшку, что бывшие поблизости красноармейцы его речами будто музыкой заслушались — это ж надо так мудрено слова складывать!
Четвертые сутки уж минули, как выехали они из Москвы.
— За день-другой доберемся, сыщем его да тут же и допросим! — строил в первый день оптимистичные планы Валериан Христофорович.
— А коли он ничего не знает? — сомневался Паша-кочегар.
— Да как же ему не знать?! — горячился старый сыщик. — Когда он при коменданте Кремля состоял, значит, либо сам те ящики принимал, либо знает, куда их стащили. Ведь не иголка же это, ей-богу!
— А коли знает, да не скажет?
— Так припугнем!
— Как?
— А так! — хлопнул себя Валериан Христофорович по кобуре «маузера». — Возьмем да к стенке поставим. Уж поверьте мне — чикаться не станем!
Паша-кочегар уважительно воззрился на почтенного Валериана Христофоровича.
— Однако быстро вы в их веру перекрасились! — подивился вслух Мишель.