Мастера и шедевры. Том 2
Шрифт:
Всем известно его отношение к Федотову, который, будучи молодым начинающим живописцем, пришел к великому мастеру и встретил с его стороны поддержку и внимание…
Прошло несколько лет, и вот Федотов снова у Брюллова.
Вот выдержка из письма Федотова к Погодину после посещения тяжело больного художника:
«Милостивый государь Михаил Петрович!
Извольте получить ответ на ваш вопрос. Перед тем, как представил я первые картины в Академию, я так давно не бывал у Брюллова, что и не видал, как он захворал и как дошел до отчаянного положения, в каком его находили и каким я сам нашел его, когда по его зову
Портрет археолога Микель-Анджело Ланчи.
Какую предельную честность и простоту души надо иметь, чтобы сказать всего лишь три слова: «Вы меня обогнали».
… В один из серых петербургских дней, когда доктора разрешили Брюллову после семимесячной болезни покинуть постель, он попросил придвинуть вольтеровское кресло ближе к трюмо, потребовал принести в спальню мольберт, палитру, кисти.
Вмиг наметил он на картоне рисунок головы, руку…
С вечера он повелел не пускать к нему на другой день никого!
«Автопортрет» Брюллова 1848 года… Художник на пороге пятидесятилетия.
Живописец только что перенес тяжелую болезнь.
Но не только недуг отнял у него краски лица и блеск глаз.
Усталость.
Постоянная, неуходящая.
Она залегла в тревожных складках крутого чистого лба, она притаилась в пепельных, некогда блестящих золотых кудрях.
Усталость во вздутых венах тонкой руки, плетью повисшей на подлокотнике кресла.
Усталость в самом колорите полотна, в сочетании черных, красных, восково-бледных тонов.
Время.
Зрелость.
Пора жестоких переоценок, пора разочарований и потерь — вот истинные слагаемые этого образа…
Мастерство Брюллова в эти годы достигло совершенства.
Его кисть поистине виртуозна.
Ведь этот дивный портрет написан всего за каких-нибудь два-три часа!
Живописец в одно касание решает тончайшие пластические задачи — и перед нами шедевр!
Но почему же тогда глаза художника так безрадостны, почему в них нет сияния, удовлетворения творца?
Почему они так тревожны? Почему так пристально всматриваются они в зеркало?
Может быть, потому, что Брюллов впервые за всю полувековую жизнь именно в эти два часа, именно в этот миг так остро ощутил бег времени, так обнаженно оценил свои потери, так чутко понял суть безвозвратно упущенных лет.
Может быть, в эти короткие часы перед художником промелькнула вся его жизнь?
… Многое не свершилось.
Не сбылась заветная мечта художника оставить родине картины, в которых была бы видна вся ее жизнь, самое сокровенное — судьба народа, великая история России…
О, как он мечтал заткнуть глотку светской черни, болтавшей в своих золоченых бонбоньерках-салонах
О, как он мечтал уйти от мелочной и тем не менее тяжкой опеки царя, от неотступного взора монарших глаз!
Снова наступит завтра.
Наступят будни.
И снова все быстрее и быстрее закрутится неумолимое колесо столичной жизни, пестрая череда успехов, неискренних похвал и соболезнований.
Два часа в жизни художника.
Как это ничтожно мало и как это много, если вдуматься в суть бытия!
Когда вдруг с ослепительной ясностью ощущаешь, что рок несет твою утлую ладью по воле недобрых волн и злого ветра и что у тебя самого нет сил остановить этот бег.
… Привычно ходит кисть, и за считанные минуты на картине возникают черты больного, бесконечно усталого человека.
Бьют часы.
В роскошной мастерской тихо.
Шум Петербурга не проникает в этот приют муз.
Но это только кажущийся покой.
Брюллов предельно одинок в этом огромном городе.
Он одинок и неустроен, этот великий художник, покоривший Рим и заслуживший триумф на родине.
Он несчастлив, этот человек, которым восхищались тысячи людей, перед которым преклонял колени сам Пушкин!
Он одинок.
Горько, напряженно глядят на нас с «Автопортрета» глаза великого художника.
Но мы знаем, что Брюллов не одинок…
Об этом говорят сотни его великих творений — его детей.
Об этом говорят сотни тысяч почитателей его таланта, заполняющих залы наших музеев, любующихся его шедеврами.
АЛЕКСАНДР ИВАНОВ
Иванов являлся человеком, по
своим стремлениям
принадлежащим к небольшому
числу избранных гениев, которые
решительно становятся людьми
будущего… Мы потеряли
великого художника и одного из
лучших людей, какие только
украшают собою землю.
Надо было быть поистине художником с исключительным дарованием, обладающим необыкновенной духовной чистотой, чтобы исторгнуть из сердца самого Чернышевского — сурового, непримиримого ни к каким давлениям извне, крайне честного и прямого человека — слова, послужившие здесь эпиграфом, слова, сказанные деятелем, испытавшим при жизни, пожалуй, все жестокое и страшное, что может быть дано смертному, и все же произнесшему этот панегирик творцу картины, которая не принесла художнику суетной сиюминутной славы, но зато оставила след в веках как подвиг духа и гения.
Да, Александр Иванов в истории русской живописи личность огромная, хотя понять неохватное значение этого мастера в формировании русской национальной школы искусства — задача непростая.
А ведь роль его была первейшая и архиважная по величию этической задачи, по несению тягот бремени, ответственности перед родиной и народом.
Только теперь, по прошествии многих лет, начинает все объемнее и грандиознее представать перед нами фигура создателя колоссального полотна, посвятившего ему всю свою творческую судьбу, по существу отдавшего ему свою жизнь.