Мастера натюрморта
Шрифт:
Излюбленным мотивом его натюрмортной живописи были цветы («Осенний букет», 1920-е, Государственный художественный музей им. А. Н. Радищева, Саратов; «Сирень в кошелке на полу», 1955, Третьяковская галерея, Москва). Кончаловский говорил: «Цветок нельзя писать «так себе», простыми мазочками, его надо изучать так же глубоко, как и все другое. Цветы — великие учителя художников: для того чтобы постигнуть и разобрать строение розы, надо положить не меньше труда, чем при изучении человеческого лица. В цветах есть все, что существует в природе, только в более утонченных и сложных формах; и в каждом цветке, а особенно в сирени или букете полевых цветов, надо разбираться, как в какой-нибудь лесной чаще, пока уловишь
П. П. Кончаловский. «Сирень в кошелке на полу», 1955, Третьяковская галерея, Москва
Необыкновенное дарование художника проявилось и в его портретных работах, очень разных по своему эмоциональному настрою. Жизнерадостны и оптимистичны такие произведения мастера, как «Автопортрет с женой» (1923, Третьяковская галерея, Москва), «Портрет композитора С. С. Прокофьева» (1934, Третьяковская галерея, Москва). Ощущением глубокого драматизма проникнут «Портрет режиссера В. Э. Мейерхольда» (1938, Третьяковская галерея, Москва). Кончаловский был талантливым педагогом. В 1918–1921 годах он преподавал в Государственных свободных художественных мастерских в Москве, а в 1926–1929 годах — во Вхутеине.
Игорь Эммануилович Грабарь
(1871–1960)
Игорь Грабарь, человек всесторонне развитый и высокообразованный, был не только прекрасным художником, но и известным теоретиком искусства. В 1906–1916 годах под его редакцией издавалась многотомная «История русского искусства». Значительна деятельность Грабаря и в области архитектуры: в 1909–1914 годах он выступал как строитель подмосковного санатория «Захарьино». Игорь Эммануилович некоторое время возглавлял Третьяковскую галерею, где в 1914–1915 годах провел полную систематизацию всех экспонатов в исторической последовательности.
Игорь Эммануилович Грабарь родился в Будапеште. Отец будущего художника был юристом. В 1894 году юноша начал обучаться в студии И. Е. Репина в Петербургской академии художеств. В 1896–1901 годах он жил за границей. В Мюнхене Грабарь посещал мастерскую А. Ашбе, а в 1901 году он поступил в Мюнхенский архитектурный политехникум.
В Европе Грабарь познакомился с творчеством импрессионистов и постимпрессионистов. Огромное воздействие на него оказало искусство П. Гогена, В. Ван Гога и П. Сезанна.
Вернувшись в 1901 году в Россию, Грабарь вошел в художественное объединение «Мир искусства». Обратившись к традициям русского реалистического пейзажа, мастер сумел отойти от эстетических установок этой группировки и создать произведения, искренне и задушевно показывающие природу своей родины. Таковы полные яркого света и трепетного воздуха картины «Луч солнца» (1901, Третьяковская галерея, Москва), «Сентябрьский снег» (1903, Третьяковская галерея, Москва), «Февральская лазурь» (1904, Третьяковская галерея, Москва), свидетельствующие об интересе мастера к импрессионизму.
И. Э. Грабарь. «Яблоки», 1905, Государственный художественный музей им. А. Н. Радищева, Саратов
И. Э. Грабарь. «Сирень и незабудки», 1905, Художественный музей, Ярославль
Грабарь
Натюрморты Грабаря, так же как и пейзажи, передают увлечение художника пленэрной живописью. Вибрирующим светом окутаны предметы на картинах «Яблоки» (1905, Государственный художественный музей им. А. Н. Радищева, Саратов), «Сирень и незабудки» (1905, Художественный музей, Ярославль). Радостным чувством проникнуто изображение благоухающих нежных цветов, напитанных солнцем спелых фруктов на столе, нарядных фарфоровых тарелок и блестящих кувшинов.
В потоках яркого солнечного света как будто тает стекло стаканов, рюмок и вазочек на полотне «Неприбранный стол» (1907, Третьяковская галерея, Москва). Прозрачные тени, ложащиеся на голубую скатерть, голубоватые рефлексы на тарелках, блики на стенках стаканов, рюмок, ваз с фруктами — все делает изображение свежим и живым.
Помимо натюрмортов и пейзажей, Грабарь писал прекрасные портреты, большая часть которых появилась в 1920–1930-х годах. Он создал целую галерею портретов своих современников: музыкантов, ученых, друзей и близких («Портрет С. С. Прокофьева», 1934, Третьяковская галерея, Москва; «Портрет М. И. Грабаря, сына художника», 1935).
И. Э. Грабарь. «Неприбранный стол», 1907, Третьяковская галерея, Москва
В послеоктябрьский период Грабарь возглавлял Отдел по делам музеев и охране памятников искусства и старины. Долгие годы он занимал должность директора Центральных государственных реставрационных мастерских. В результате деятельности этих мастерских было открыто множество памятников древнерусского искусства: икон и фресковых росписей в Пскове, Новгороде, Владимире и других старинных городах России. В 1926–1930 годах Грабарь являлся редактором отдела изобразительных искусств Большой советской энциклопедии.
Важное место в жизни Грабаря занимала исследовательская и художественно-критическая деятельность. Иногда он так увлекался этой работой, что надолго оставлял живопись. Исследуя русское искусство, Грабарь издал ряд трудов, посвященных творчеству А. Рублева и И. Е. Репина. Двухтомная монография Грабаря «Репин» (1937) в 1941 году была удостоена Сталинской премии. С 1944 года художник занимал должность директора института истории искусств Академии наук СССР.
Много времени Грабарь отдавал педагогической деятельности. Он руководил занятиями по живописи, а также возглавлял художественные учебные заведения.
Александр Васильевич Куприн
(1880–1960)
Александр Куприн был не только автором большого количества прекрасных натюрмортов и пейзажей, но и замечательным педагогом, воспитавшим множество известных художников. Его ученики всегда помнили слова своего наставника: «Смотрите шире. Занимайтесь не жилописью, а живописью».
Александр Васильевич Куприн родился в Борисоглебске Тамбовской губернии в семье учителя, преподававшего в уездном училище. Возможно, именно яркие впечатления детских лет во многом определили дальнейшую судьбу художника, написавшего спустя много лет: «Все кругом как бы улыбалось мне. Я помню пышные пионы, гордость моей матери, розы, декоративные кустарники, гудящих шмелей, барахтающихся внутри лилий и петуний, бабочек, собирающих своими тонкими, спирально изогнутыми хоботками сладкий сок душистых цветов, задорное чириканье воробьев, гнездившихся под карнизами наших окон, наконец, особый звук, когда бондари, наши соседи, набивали обручи на новые кадки и бочки…»