Мастерская чудес

Тонг Куонг Валери

— Представьте, и я вам рада не меньше. Конечно, старая больная мама меня не тиранит, зато коллеги — те еще язвы. Завидуют, ставят палки в колеса при каждой возможности, иногда нападают в открытую, а что я им сделала? Неужели им бы хотелось оказаться на моем месте, проснуться ночью, а вокруг бушует огонь? Место хорошее, мне повезло, я понимаю. Но иногда хочется сбежать отсюда куда угодно, лишь бы подальше.

— Вот те на! — развел руками мистер Майк. — А я-то радовался за вас. И мсье Харт, в смысле Жан, тоже. Он говорил, Робертсон — неплохой человек.

— Робертсон — замечательный

человек, но он сидит у себя в кабинете и понятия не имеет, что творится на других этажах в его конторе. А все из-за этой проклятой амнезии. Я-то думала, что ко мне отнесутся с сочувствием, с любопытством хотя бы. Поймите, я вовсе не хочу излишнего внимания, но понимание бы не помешало. Они же боятся меня, как гремучей змеи. Я стараюсь, мечтаю о продвижении, но меня задвигают, мучают дурацкими мелкими поручениями. Робертсон дал мне ответственный пост, однако с Сандрой и ее подпевалами я никогда не смогу проявить себя в полной мере. Просто руки опускаются.

Мистер Майк внимательно меня выслушал, покивал, потрепал по руке здоровенной ручищей в знак дружеской симпатии и поддержки.

— Понимаю, Зельда. Мне и самому завистники ох как подгадили! Но вы не сдавайтесь. Единственный способ справиться — переть напролом под ударами. Плюньте на предателей и злопыхателей. Когда-нибудь удача непременно улыбнется.

Он говорил со мной ласково и негромко. Я взглянула на его татуировки и шрам на шее.

— Расскажите о себе побольше, мистер Майк. Вы говорите как пишете. Заслушаешься. И в психологии смыслите. Знаю, вы были военным, потом жили на улице, ну а до этого что?

— Говорите как пишете, — повторил он со вздохом. — Книжек я много прочел со скуки. А так… это длинная история. Может, в другой раз, ладно?

Пора было возвращаться в офис. Он спросил меня напоследок:

— Давайте условимся, чтобы нам вместе кофе пить, вы не против?

Я не ответила, он смутился, заторопился:

— Вы не подумайте, я ничего такого, просто по-дружески, поболтать-посудачить…

Я засмеялась.

— Хорошо, тогда не раньше половины первого, иначе эти стервы загрызут меня совсем.

Мы направились к выходу. И тут, заметив, что половина булочной провожает его взглядом, я впервые осознала, насколько мистер Майк отличается от остальных, не вписывается ни в одно общество. Качок в черном пиджаке. Военная выправка, огромный рост (он выше всех на голову, а меня — на две). Хорошо, что я одна знала причину его появления в этом квартале. У него ведь и мама странная. Надо же было старушке поселиться в деловой части города!

«Потому тебе с ним и просто, — сказала я себе. — Он тоже не такой, как все, тоже вне и вопреки».

Я внезапно почувствовала невероятную, неописуемую радость. Такой беззаботной давно уже не была, точнее, с двенадцати лет. На работу летела как на крыльях.

Теперь я не одинока. У меня появился друг.

Мистер Майк

Всю

ночь глаз не сомкнул, ворочался с боку на бок. Хотя матрас тут мягчайший и подушка, как попка у младенца. Стыд и позор для бывшего солдата и заслуженного бомжа, что дрых за милую душу на голой земле и в грязном углу котельной.

Нет, не по чину меня наградили, что-то там наверху перепутали. За что мне такая роскошь? Никак я не мог врубиться, прикидывал так и эдак. Столько подарков в одни руки: и работа непыльная, и жилье, и бабло, да еще и Малютка живет по соседству!

Даже в зеркало на себя поглядел. Обыкновенный лошара, каких пруд пруди, без мозгов и перспектив. Детство у меня тяжелое, согласен. И потом солоно пришлось. Ну и что? Ордена за это не дают и в раю не привечают.

Ладно. Отработаю, заслужу как-нибудь. Не ударю в грязь лицом. Завяжу с бухлом, засучу рукава и за дело. Послужу Малютке верой и правдой. Жан мне сказал:

— О ней мы должны позаботиться в первую очередь. Глаз с нее не спускайте, мистер Майк, защищайте ото всех напастей. Найдите подход, добейтесь доверия. Только осторожно. У Малютки амнезия. Ей нужно почувствовать себя самостоятельной, независимой, поверить в себя. Мы ступаем по тонкому льду. Она ребенок с болезнью старушки. Если бы вы знали, как я за нее беспокоюсь!

Кстати, не всем в «Мастерской» его беспокойство пришлось по нраву. Особенно злилась Сильви, брюнетка, секретарша и бухгалтер в одном флаконе. Эта день напролет стучала каблучками по лестницам и коридорам, всеми командовала, всех строила, всем распоряжалась, будто дежурный по казарме. Пока Жан не появится, само собой. Тогда Сильви мигом прикусывала язычок, делалась тихой и скромной. Глазки потупит, губки бантиком сложит и ноготки грызет от смущения. Я, конечно, невеликий спец, но и мне было ясно: втюрилась в начальника, да и только! Так малявки смотрят на поп-звезд, а мамаши — на исповедника.

Вы бы послушали, как она заливалась, когда я впервые заявился в «Мастерскую».

— Жан — великий человек! Он исполняет высокую миссию. Если бы хоть кто-то последовал его примеру, мир стал бы лучше. Он спасает жизни. Святой подвижник, мученик! Все силы посвятил страдальцам. Вы хоть понимаете, как вам посчастливилось? Сколько сигналов SOS мы получаем ежедневно? Жан такой скромный, простой, бескорыстный. Говорю же вам: великий человек! Никакой саморекламы. Он не получает взамен ничего: ни известности, ни благодарности.

— А чего тогда получает? — спросил я не без задней мысли.

— Ах, мистер Майк! — покачала она головой с укоризной. — Неужели вы не в силах понять, что награда за доброту и щедрость таится в сердце дарящего? Жан счастлив, что его ближние обретают вкус к жизни, возрождаются, воскресают. Большего он и не просит.

Но мне все-таки хотелось узнать, во что я ввязался.

— Слушай, красавица, ты мне зубы не заговаривай. На какие шиши существует ваша шарашка? Мсье Харт обещал мне зарплату, я ему верю на слово. Открой мне секрет: откуда он бабло берет? Малютка и все остальные платят вам за услуги? Или вам государство башляет?