Мать Иисуса
Шрифт:
– Не слишком ли много достоинств, - съязвила сестра.
– Он просит привести его сюда. Просто познакомиться с семьей. Иисуса он почитает и сам возмущен этой бессмысленной казнью. Словом, это мой добрый знакомый и в каком-то смысле даже друг.
– Интересно, как ты с ним подружился. Поставлял женщин? Или продавал сувениры?
– Ты нехорошо говоришь, сестра. Она так не думает.
– Почему, так и думаю.
– Словом, человек ждет за дверью. Специально сюда ехал, что же, отправим его обратно? Или все-таки разрешим зайти?
–
– Позови его. Действительно, сколько времени держим человека за дверью, - сказала Мария.
– Но условие. Никаких споров, никаких намеков. Это может плохо кончиться для всех. Все-таки человек из Рима.
– Добрый друг донесет властям, - не удержалась сестра.
– Вот это я как раз имел в виду, такие разговорчики.
– Мам, а поесть когда, - жалобно сказал мальчик.
– Уйдет, тогда поешь.
Он отворил дверь, позвал:
– Прошу вас. Немного врасплох, но ничего, ничего... Вошел римлянин. Это был человек средних лет, мужественного облика, в светлых одеждах.
– Это его брат, это - мать, это - ее сестра... Познакомьтесь: это наш гость из Рима.
– Благодарю вас за то, что вы согласились меня принять. Прошу прощения, что я явился к вам в такой момент.
– Виновата, вы случайно не слышали, что там?
– спросила Мария римлянина.
– В общем, все это потом, Мария, потом, - сказал старший брат. И, обращаясь к римлянину, продолжал: - Вот это был, по существу, его уголок. Здесь полка, которую он собственноручно выпилил. Довольно интересный узор, несколько национальный, может быть... На чердаке сохранилась кроватка, в которой он спал в детстве, можно подняться, посмотреть.
– Не суетись, - сказала Мария.
– В чем дело? Что опять не так?
– Ты забыла, наш гость - римлянин. Почему же не посуетиться перед ним?
– сказала сестра.
– Я, кажется, просил.
– Ничего, это естественно. Но если бы вы меня узнали поближе, ваша неприязнь, надеюсь, уменьшилась бы, - сказал римлянин.
– Не люблю об этом рассуждать, но мне непонятно вот это оголтелое неприятие всего чужеземного.
– Особенно римского, - съязвила сестра.
– Рим - это Рим.
– А весь остальной мир создан для его удовольствия.
– Я просил...
– А половина римских императоров были негодяи! И у каждого руки по локоть в крови!
– Если тебе жизнь не дорога - продолжай.
– Быть осужденной за учение Иисуса - для меня только радость. "Вас будут ненавидеть! За одно только имя мое!" Вот что Он сказал!
– А я тебе другие слова Его напомню: "Всякая власть - от кого она? От бога!"
– Не говорил он этого! Ты сейчас придумал! Теперь начнут придумывать, потому что Он уже никому не может ответить!
– Ваша сестра, Мария, мне кажется ближе к истине, - сказал римлянин.
– Всякая власть в какой-то мере зло.
– Приятно слышать.
– Владычество Рима - тяжелое бремя, я понимаю вас. Римлянам смешно
– Интересная мысль!
– сказал старший брат.
– Вы знаете, сейчас это кажется невероятным, но может случиться, что последователи вашего брата когда-нибудь обретут власть и так же будут преследовать и казнить тех, кто мыслит иначе.
Как вы можете это говорить!
– возмутилась Мария.
– Тихо, Мария.
– проговорил старший брат.
– Простите, это так, разврат ума. Счастлив, что познакомился с вами, сказал римлянин. И обращаясь к сестре, продолжал: - Сохраню самое искреннее уважение. Но с другими не советую говорить так откровенно.
– Вы правы, сейчас надо молчать. Хотя Иисус ничего плохого не хотел. Он хорошего хотел, одного хорошего, - сказала Мария.
– Но ведь никто не спорит! Все, собственно, ясно, - миролюбиво сказал старший брат.
– Вы, наверное, много путешествовали, нагляделись всего. Тщеславие, гордыня, злословие. Вино пьют уже не для веселья, а из-за распущенности. А веселья все равно становится все меньше. Многие живут только завистью друг к другу. Ради своего превосходства некоторые жертвуют всем, даже жизнью. Хорошо ли это? Каждый хочет отделиться от других, впадает в уныние. А Он что говорил? У Него все слова были простые. Только простые слова, я их часто слышала. Сострадание. Милосердие. Братство. Любовь. Не просто любовь жены и мужа, а вообще любовь к ближнему, это значит к любому человеку. Вот и все почти слова. Ну еще - терпение, это понятно. И главное, это не ради кого-то, но ради собственного же блага, для своей же радости и покоя. А у кого в душе есть радость, тот и с другими может поделиться. Я понятно говорю?
– Понятно, понятно, - сказал старший брат.
– Если бы я мог верить, как вы!
– воскликнул римлянин.
– Это просто, - сказала Мария.
– Это как раз очень просто.
– Что вы! Я боюсь забот, страданий, люблю наслаждения.
– Вы были в Риме!
– вдруг воскликнул мальчик.
– Дошло, - сказал старший брат.
– Я был в Риме, я живу в Риме и там, видимо, умру.
– Я никогда не был в Риме.
– Это большое упущение. Я мог бы кое-что тебе рассказать. Впрочем, и ты можешь кое-что мне рассказать.
– А я ничего не знаю, - ухмыльнулся мальчик.
– Ты жил в Галилее.
– Я и сейчас тут живу.
– Тогда давай так. Я тебе буду рассказывать про Рим, а ты мне расскажешь про своего брата.
– Вот и прекрасно. Садитесь вот здесь, вам никто не будет мешать, сказал старший брат.
Римлянин и мальчик сели в сторонке, тихо беседуют.
– Мария, давай подарим ему полочку. Зачем она здесь, просто для украшения. А он коллекционер, для него это ценность.
– Хочешь подарить полочку?
– спросила сестра.