Мать Иисуса
Шрифт:
– А тебе какое дело?
– Мария, он продаст ее.
– Почему она все время подозревает меня в мошенничестве?
– Если даже ты совершаешь честный поступок, я невольно начинаю гадать, зачем тебе это понадобилось.
– Полочку - нехорошо, - сказала Мария.
– Как будто специально дождались и вот распоряжаемся его вещами.
– Тогда подарим эту палку. Палку, надеюсь, жалеть не будем?
Мария отобрала у него палку.
– Это его дорожный посох, он с ним ходил, нельзя.
–
Мария забрала ремешок.
– Его ремешок, нельзя.
– Значит, все, что его, - нельзя, - теряя терпение, сказал старший брат.
– Нельзя.
– Но ведь теперь интересно именно то, что принадлежало ему! Не мне, не тебе, а ему! Как же быть?
В дом вошла молодая женщина, усталая, с дальней, видимо, дороги. Обратилась к Марии.
– Ничего не слышала? А?
– Сама всех спрашиваю, никто ничего не говорит. Женщина обратилась к сестре.
– А ваши ничего не слышали?
– Какие наши?
– Ладно тебе, конспираторы. Теперь уж никому не до вас. Как вы там, ничего не слышали?
– А что мы должны слышать?
– Все боятся слово сказать, - сказала женщина. Затем обратилась к старшему брату: А ты? Вертишься там с высокопоставленными. Уж, наверно, краем уха что-нибудь слышал!
– Да что она пристает ко мне? Ты что пришла? Никто ничего не слышал, пошла отсюда!
– А я слышала!
– воскликнула женщина.
– Что!... Что слышала?
– задохнувшись, спросила Мария.
– Он жив!
– Кто жив?
– Твой сын! Он воскрес!
– В каком смысле?
– не понял старший брат.
– Они Его убили, а Он жив! Они Его распяли, а Он воскрес! Вот в каком смысле!
– Как воскрес? Что-то неясно, - сказала сестра.
– Вот люди! Когда Он сам это предсказывал, верили, что так и будет. А когда это на самом деле случилось - не верят!
Римлянин оторвался от беседы с мальчиком.
– Нет, все-таки. Что случилось?
– Да случилось! Жив Он! Воскрес! Как сам и предсказывал! Что теперь Ему сделают? Как теперь Его накажут?
– Тихо, тихо, - сказал старший брат.
– Ты говоришь, Он предсказывал. Я что-то не помню. Может, прослушала, сказала Мария.
– Он предсказывал, что пройдет через смерть и вернется для новой жизни! Тогда верили, а теперь вот говорят, а поверить боимся!...
– А мне не говорил, - вздохнула Мария.
– Другим сказал, а матери ни слова...
– Кто видел?
– спросил старший брат.
– Магдалина видела. Своими глазами, - ответила женщина.
Старший брат сказал римлянину:
– Магдалина - одержимая женщина. При ее отношении к Иисусу - весьма понятная галлюцинация.
– Значит, она больше всех Его любила, если первая увидела! Сначала ей тоже не
– Интересно, сколько ангелов будет к утру, - ехидно заметил старший брат.
– А я говорила, что он жив. Я говорила!
– воскликнула Мария.
– Поверить, конечно, трудно. Но если Он даже, так сказать, воскрес в сердцах любящих людей, то все равно это чудо, - сказала сестра.
– Само по себе, они хотели убить нашу веру в освобождение. А ее убить нельзя! И вот она воскресла!
– Тихо, тихо, - сказал старший брат.
– Трясешься? Трясись!
– А я требую, чтобы ты сидела тихо. Соображаешь, какая теперь начнется слежка за нами? И учтите, это всех касается! Что, если они там тоже поверили в эту историю? Там тоже, знаете, умье. Начнут его искать. Где его будут искать? Прежде всего здесь! За домом уже установлено наблюдение. Кто сюда зашел - уже на заметке!
– За себя не беспокойся. В случае чего, я заверю, что ты их верных раб!
– А я тебе сейчас как врежу!
Сестра подбежала, остановилась перед ним.
– Давай, давай! Твоему гостю будет интересно. Увезет домой яркое впечатление.
– Ругаетесь! В такой день! Лучше бы я сюда не заходила, - расстроилась женщина.
Прошу прощения за эту сцену, - сказал старший брат римлянину.
– Не обращайте на меня внимания. Меня нет.
– Видите ли, если эту фанатичку не остановить, она тут всех загубит!
– Верный раб! Послушный раб!
– не унималась сестра.
– Давайте я вас покормлю, - сказала Мария.
– Все хотят есть.
– Кто хочет есть? Никто не хочет есть, - сказал старший брат.
– Не говори за всех, - сказал мальчик.
– Ты-то хоть помолчи.
– Все будут молчать, ты один будешь говорить, - сказала Мария.
– Да и ты, Мария... Вела бы себя как-то покультурнее.
– А что ты всем делаешь замечания! Все молчите, один он будет говорить! Никто ничего не понимает, он один все понимает! Он не хочет есть - никто не хочет есть! Он главнее всех, - возмутился мальчик.
– Сгинь, недотепа. Надоело. Никто не хочет понять... Сами не можете понять - послушайте других. Может быть, установим какой-нибудь порядок?
– А кто будет устанавливать? Ты?
– спросила сестра.
– Почему бы и нет? Я, во всяком случае, старший.
– Не ты старший, не ты. Старшего дома нет, - сказала Мария.
– Слушай, Мария. Не хочу тебя обидеть, но ты припомни. Много он бывал дома? Часто ты его видела? Ему до вас и дела не было. Он был, так сказать, выше всего этого.