Мать Иисуса
Шрифт:
– Вам пятьдесят лет?
– удивился римлянин.
– Хотя, конечно... Ну да, меньше и быть не может... Да вас надо показывать римским дамам!...
– Вы скажете, - смутилась Мария.
– Не нам с вами найти ответ на эту загадку. Она еще будет привлекать к себе лучшие умы, - сказал ученик.
– А пока - прощай, Мария.
– Остальные для тебя уже не существуют, - сказала сестра.
– Стараешься меня в чем-то уличить. Конечно, я попрощался бы со всеми и с тобой.
– Значит, я не поняла. Думала, ты все забыл,
– Нет, я не забыл.
– А ты хочешь, напомню, милый.
– Не стоит.
– Может быть, я тебя обидела, любимый?
– Нет.
– Или ты успел в кого-нибудь влюбиться, ненаглядный?
– У меня были другие заботы.
– А ведь грешил, грешил, друг мой!
– Если глаз твой соблазнит тебя, вырви его и брось от себя. Вот что Он говорил.
– Но любовь - она разве не от Бога? Бог и сам любил.
– Но не так, как ты думаешь.
– Что я думаю - это для тебя темная ночь, тебе этого не понять. Значит ты решил совсем покончить с этим, нежный друг?
– Да, решил.
– Ради чего же, свет мой?
– А ради того лишь, чему Он учил: оставьте дом, и братьев, и сестер, и жену ради меня и взамен получите во сто крат больше.
– Теперь поняла. Желаю тебе получить побольше, сладостный мой!
– Если бы я хотел получить побольше житейских благ, ты могла бы надо мной посмеяться. Но ты видишь, я нищ. И так проживу до конца своих дней. Не земных удовольствий мы ищем. Земную жизнь мы посвятим Ему. Хватило бы сил нести Его учение людям.
– И детей у вас не будет?
– Значит, не будет.
– Кто же примет Его учение из ваших рук, когда вы состаритесь?
– Человеческий род не вымрет.
– А вдруг за вами все пойдут? Все станут такие же праведные, как вы?
– Все, положим, не пойдут.
– На это, значит, рассчитываете... В общем, понятно.
– В таком тоне я отказываюсь продолжать разговор. Мария, скажи ей!
В двери он остановился перед людьми, которые не решались войти.
– Заходите, не бойтесь. Она здесь, она ждет вас!
– Начинается, не пора ли нам восвояси, - сказал римлянину старший брат.
– Нет, нет, не пора.
– Как угодно.
Тем временем люди входили в комнату. Здесь горькие судьбы, скудные жизни, годы болезней, унижения.
– Вы тоже слышали?
– сказала Мария.
– Пришли порадоваться с нами? Спасибо. Мы и сами только что узнали, никак не опомнимся!
Люди смотрели на нее молча.
– Благослови, Мария, - попросила женщина.
– Коснись!
И тут же, поднимая на руки и протягивая к ней детей, стали просить другие:
– Коснись, Мария!
– Коснись своей рукой!
– Коснись, Мария, благослови! Что тебе стоит!
– Боюсь, что не будет толку от этого, - сказала Мария.
– Ты Его мать! Ты не должна отталкивать от себя!
– сказал старик.
– Ну, хорошо, если вы просите, вот,
– Пустите-ка, незрячий я, никак не подойти.
– Что тебе, вот я...
– Прозреть бы мне, милая.
– Как же я могу это сделать, сам подумай!
– А ты попробуй, вдруг получится.
– Да уж поверь, что не получится!
– Если ты действительно Его мать - быть этого не может. Люди снова заволновались.
– Благослови, Мария.
– Коснись, Мария.
Они приближались к ней, теснили.
– Благослови, Мария!
– Коснись!
– Не прогоняй нас!
Мария вырвалась, отпрянула от них.
– Не умею я этого! Уходите!
– Тихо все!
– вскричал старший брат. Люди смолкли.
– Не на площади, в доме находитесь! Давайте-ка сначала все выйдем. Потом снова войдете, но уже по одному. Я прав, Мария? Нельзя же так.
– Нельзя так, нельзя, - согласилась Мария.
– Тогда скажи, чтобы все вышли. А потом будут входить по очереди. И ты с каждым поговоришь.
– Я с каждым поговорю.
– Слышите? Просят Вас.
Люди стали выходить из комнаты.
– И договоритесь сами, кто за кем будет входить. А кого уже благословили, те с Богом идите по домам.
Закрыл за последним дверь, придержал ее, обернулся.
– Мария, ты встала бы лучше здесь, посередине.
– Может ты встанешь вместо нее?
– сказала сестра.
– Не можешь успокоиться. Не время, честное слово... Теперь, Мария, слушай внимательно: говори только самое необходимое. Ничего лишнего. Сказала и тут же замолкни. Они сами додумают, что нужно.
– Может быть, ты за нее и скажешь?
– Понадобится - скажу не хуже других. Мария, готова? Впускаю.
Он открыл дверь.
– Кто первый? Снова прикрыл дверь.
– Опять слепец.
– Не хочу, не хочу!
– взмолилась Мария.
– Ты не понимаешь, его нельзя прогнать ни с чем.
– Не пускай его сюда! Старший брат приоткрыл дверь.
– Придется немного обождать. В сторону, пожалуйста. Кто следующий?
В комнату протиснулся человек с нервным лицом.
– Простите, что я вторгаюсь к вам. Я околачиваюсь около вашего дома со вчерашнего дня.
– Садитесь, пожалуйста, - пригласила Мария.
– Благодарю вас. Мне надо с вами поговорить. Хотя говорить, возможно, и нет смысла. Я несчастлив, живу безрадостно. Почему? В том-то и дело, что причины, пожалуй, и нет. Кроме разве лишь моей собственной глупости. Правда, эта глупость особая, глупость образованного и даже мыслящего человека. Дело в том, что моя жизнь состоит из делания глупых поступков и разнообразных страданий по этому поводу. Просыпаюсь утром, вспоминаю, что было вчера, и сразу же начинаю вот так мотать головой и бормотать: "Нет, нет". То есть, не было этого, не было! Но это было, ничего уже не исправить. Вы никогда не мотаете головой?