Матабар III
Шрифт:
Юноша успокаивал себя тем, что в следующий раз уж точно такой ошибки не повторит. А как говорил Гута — « если бы все звери поступали правильно, то никто бы в это все равно не поверил». Может и не самое подходящее изречение, но оно нравилось Арди.
Вновь поправляя шляпу, не позволяя той убежать по тропам ветра вслед за весенним, игривым бризом, Ардан перешел худенькую проезжую часть (всего на две полосы) и оказался напротив высокого, но самого обычного забора.
Разве что доски, плотно прибитые
Не говоря о том, что Арди чувствовал легкое покалывание на кончиках пальцев и желание отойти подальше от забора. Будто тот осматривал его опытной, свирепой сторожевой собакой. Пока еще даже не прижавшей хвост и не поднявшей губы, чтобы оскалить мощные клыки, но уже внимательно следящей за каждым движением визитера.
Нетрудно догадаться, что над Питомником, учитывая, что именно обитало внутри — поставили стационарный щит. Разве что с расположением прогадали. Впрочем, когда Питомник строили для Большого, то на этих холмах было относительно безлюдно, а большая территория редких поместий служила естественной преградой потенциально опасным тварям («естественным аномалиям») и городу.
Но вот минула половина века и город сам пришел на порог к Питомнику и всем его обитателям.
Иронично.
Арди прошел вдоль забора вплоть до ответвления проезжей части. Конструкция венчалась массивными воротами. Только на сей раз в тяжелых, чугунных скобах застыли не доски, а обтесанные бревна толщиной в человеческий корпус. Почему здесь не использовали железо — кто знает.
Запертые изнутри, они, разумеется, открывались каким-то механизмом, потому как чтобы сдвинуть подобную преграду потребуется десяток даже не людей, а орков. Ну или четверо огров. Или два великана. Или…
Арди вздохнул и покачал головой. Хватит уже оттягивать неизбежное.
Он подошел к неприметной калитке, оформленной прямо внутри забора — левее от подъездных ворот. Выточенная из все тех же досок створка, посаженная на петли и обеспеченная маленьким, латунным звоночком.
Арди обернулся.
Улица пусть и не пустовала, но не выглядела оживленной. Жилые, трех и четырехэтажные дома грудились на громадной ступени, а затем спускались по самому уступу. Порой из-за этого получалось забавное зрелище — дом мог начинаться как двухэтажный, а заканчиваться как четырех или даже пятиэтажная громада.
Арди, почему-то, видел сходство между подобным вынужденным архитектурным вывертом и своей ситуацией, но не мог точно сформулировать что именно у них общего.
Юноша переложил посох в левую руку и, протянув руку, надавил на кнопку звонка. Над головой сгущались тучи, обещая ночной дождь. Так что Ард, помимо костюма (одного
Сперва за забором царствовала тишина и воющий ветер, намекающий на просторный внутренний двор, а затем, подкрепляя предположение, по вязкой земле, чавкая грязью, прошлепали тяжелые шаги.
Со скрипом отодвинулось смотровое окошко, демонстрируя яркие, карие глаза, окутанные сеточкой неглубоких морщин.
— Я… — начал было Арди.
— Ард Эгобар, первый курс, — проскрипел недовольный, полный искреннего раздражения голос. — Нас предупредили. Но бумаги все равно продемонстрируй. Правила, чтоб их…
Ардан кивнул и, достав из сумки уведомление о взыскании, добавил к ней удостоверение личности, выловленное из слишком глубокого, внутреннего кармана пиджака.
Отдав документы через окошко, Ардан подождал, пока работник Питомника проверит все данные (особенно тщательно тот сверял фотографию в удостоверении с лицом Арди), после чего, со скрипом, но не железным или стальным, а скрипом зубов, натужно провернул, судя по всему немного проржавевший маховик на раздвижном засове.
Когда створка отворилась, Ардан, с очередным вздохом, вошел внутрь.
Туфли тут же зачавкали по влажной земле, комьями вздыбившейся под ласками бесконечных весенних дождей Метрополии и тестом взбитой массивными колесами грузовиков. Несколько из них стояли около технического корпуса. Тот легко опознавался по довольно крепким, но простым, лишенным окон (если не считать стеклянные полоски прямо около скоса крыши) стенам. Их, пожалуй, даже порой мыли, но так и не справлялись с темными разводами, оставленными разнообразными грузами, пылью и землей.
Встречавший Арди работник Питомника чем-то напоминал этот замызганный, приземистый, корпус. Высоко посаженные глаза смотрели на мир исподлобья, широкие, коренастые плечи резко контрастировали с мягкими скулами и чуть одутловатым лицом, а массивные брови хмурились не хуже сросшихся придорожных кустов.
Работник носил широкополую шляпу, столь же неуместную для столицы, как и ковбойский головной убор Арди. На ногах у него шуршали высоченные ботфорты, простецкий костюм прикрывало кожаное плащ-пальто с фальшь-спинкой. Такой длинной, что напоминала второй плащ.
Перчатки, не хуже, чем у рабочего сталелитейного цеха, незнакомец держал за поясом. А еще, что удивительно, он носил погоны. С тремя звездами. Пяти, трех и снова трех лучей.
— Пойдем, — довольно грубо, каркающим голосом, поторопил он. — Пока гроза не началась.
— Гроза? — переспросил Арди и посмотрел на небо.
Только что там темные тучи стелились тонким покровом привычного, весеннего столичного неба. Но минуло всего несколько мгновений, и вот уже черная вата клубилась дымом только-только затушенного костра. Мрачные волны накатывали друг на друга, стараясь подмять и затянуть своих сестер внутрь собственной бездны.