Матабар III
Шрифт:
Столица, как жук древоточец, незаметно, мягко и легко, прокладывала себе тропку к сердцу юноши, а тот и не был против.
Они свернули около кафе, уже выставившего на улицы столики, где горожане пили теплые напитки и закусывали маленькими булочками. У клерков и прочих белых воротничков сейчас обед и народ выходил из своих рабочих офисов, отрывались от печатных машинок и документов, наводняя собой ближайшие заведения.
Еще пара улиц, уведших их вглубь Центрального района, затем поворот под арку, прятавшую за фасадами зданий хитросплетение узких переулков внутри кварталов. Раньше, кстати не так уж и давно —
Милар остервенело крутил руль, стараясь не врезаться то в клумбу, то в урну, то в фонарь, а зачастую в пешеходов, бредущих прямо по проезжей части. За арками, прятавшими от остальных не лицевую сторону Центрального района, не имелось разделения на тротуар и дорогу. Все двигались по одному и тому же маршруту.
Наконец они подъехали к ничем непримечательному дому. Наверное тот когда-то давно принадлежал купцу или видному ремесленнику. Может даже ювелирному мастеру. Оценить убранство, учитывая, что подъехали они не с фасада, где, наверняка, сиял ухоженный парадный вход, а с задней стороны. Тут, все те же полвека тому назад, слуги сновали туда-сюда, а теперь вот их автомобиль, недовольно буркнув и чихнув пахучим, темным облачком, замер неподалеку от единственного входа.
Арди не стал спрашивать, почему они заехали со внутренней стороны, а не с улицы, как обычно. Да и в целом дом, где последний этаж подмигивал хижинами мансардных окон, не вызывал особого любопытства. Таких, красивых и изящных, в разнообразных цветах пастельной палитры, Арди за прошедшие месяцы уже насмотрелся.
Да, они все еще вызывали ощущение нахождения в дедушкиной сказки, но уже не тот благоговейный восторг, что прежде.
— Пойдем, — Милар вытащил ключи и первым вышел наружу. От взгляда юноши не укрылось, что капитан расстегнул кобуру и отщелкнул тесемки, крепящие эфес сабли.
Если до событий в « Цапле» Пнев практически никогда не надевал ножны, держа те в салоне автомобиля, то сейчас практически с ними не расставался.
Арди поспешил следом. Покинув казенный « Деркс» юноша слегка улыбнулся цветочному аромату. Здесь, буквально через шаг, от земли отрывались клумбы. Пусть и не с самыми красивыми цветами, но теми, что немного разбавляли каменные объятья города — вполне достаточно, чтобы собственной кожей ощутить весну.
Сам же дом пытался застенчиво спрятать под тенью своих куда более высоких соседей легкие трещины, разбившие облицовку. Чудом не скрипели покосившиеся откосы, коим уже не первый год требовался ремонт, а козырек, нависший над черным входом (или, как его называли раньше — вход для слуг), выглядел чужим на данном архитектурном празднике. Простые листы металла, сложенные на ссохшихся, деревянных столпах, поддерживавших конструкцию.
И лестница, ведущая вниз в сторону псевдо-подвального этажа. Арди не раз себе напоминал, что архитекторы Метрополии строили таким образом дома вовсе не из-за того, что их подкупили дворфы, а из-за постоянного подтопления столицы Ньювой. Перепад высот требовался, чтобы не затапливало
Но это раньше.
Сейчас в псевдо-подвалах, после воздвижения сложной системы дамб, порой не только располагались лавки и недорогие заведения, а даже жилые квартиры.
Первым по каменной лестнице, побитой дождями и позеленевшей от мха, спустился Милар. Он толкнул простую деревянную дверь, протяжно завывшую неухоженными петлями. Те, покореженные зимой, с легкостью заглушили старческим кряхтением звонкий голос колокольчик, брякнувшего у наличника.
Вместе с капитаном Арди вошел в ничем непримечательную лавку. Беглый взгляд по выставленному товару не цеплялся ни за что особо удивительное. Множество рядов мужских туфель самого разного фасона и размера; полки с ботинками с высоким голенищем; шкафы, где под стеклом блестели женские туфельки.
Учитывая ценники, лавка привлекала, в основном, людей среднего достатка. Те, кто мог позволить себе новую пару не тогда, когда предыдущая уже окончательно прощалась с владельцем, а пару раз в год.
За стойкой работал молодой юноша. Именно работал. С закатанными рукавами, в брюках из начесанной шерсти, сероватой сорочке и рабочим фартуком из дубленой кожи, он чинил каблук на мужском ботинке.
Пальцы ловко орудовали шилом, иглой и капроновой ниткой, блестя в свете Лей-ламп стальными напальчниками. Попутно он умудрялся зажимать коленями уже видавшую виду сапожную лапу (изогнутую под сорок пять градусов железную полоску, чье навершие повторяло очертания стельки), на которую и нанизал башмак.
У Арди так, в свое время, никогда не получалось.
Рядом, вместо кассы, на лавке лежали счеты и книга учета, а еще у стены притаился небольшой, обшарпанный сейф.
— Добрый день, — поздоровался Милар снимая шляпу и опуская ту перед юношей на прилавок.
— Доб-р-р-ый, — процедил от натуги сапожник, пробивая дырку в особенно плотном участке берца, где тот прилегал к голенку. — Что-то хотели? Расценки там.
Не отрывая взгляда от работы, юноша кивнул на меловую доску, на которой успели обсыпаться буквы и цифры. В целом, брали здесь не очень дорого. Разве что стоимость починки подошвы выглядела какой-то совсем неправдоподобной.
И это единственное, за что мог хоть как-то зацепиться взгляд.
Милар, вместо ответа, выложил на стол свое удостоверение в развернутом виде. Юноша, скосив на бумаги взглядом, вообще никак не изменился ни в лице, ни в осанке, что происходило не то, чтобы редко, а, когда вопрос касался гражданских — никогда.
Корочки дознавателя второй канцелярии действовали на простых жителей Метрополии более отрезвляющим образом нежели ушат холодной воды
— Нам нужно поговорить с владельцем, — произнес капитан.
— Я не…
— Я не в настроении спорить, молодой человек, — сохраняя прежнюю интонацию, перебил Милар. — Нам нужен Старьевщик.
И, дабы подкрепить свою, несомненно, безапелляционную аргументацию, капитан положил ладонь на револьвер. И кто знает, что бы произошло дальше, если бы Арди не заметил третью деталь.
Когда капитан дотронулся до рукояти револьвера, то юноша, все же, немного дернулся. Как дернулся бы любой, когда на горизонте замаячит перспектива перестрелки. Сапожная игла соскочила с наперстка и прошлась вдоль указательного пальца.