Матушка-Метелица
Шрифт:
За слюдяным окошком чей-то силуэт мелькнул и женский голосок позвал:
– Ну где ты там, коханый!? Опять про меня забыл, пустыми глупостями занимаешься? Лучше помог бы мне этот сундук окаянный выбросить, всю избу он перегородил.
– Что вдруг его выбрасывать понадобилось?
– сундук этот дедов-прадедов, он здесь спокон веку стоял, никому не мешал.
– А мне мешает. Вечно я об его углы ноги бью. И вообще - старый хлам надо выкидывать, а не в доме копить.
Леший вздохнул и нехотя отправился выволакивать сундук.
А
Тропинка сначала бежала через поляну, потом свернула в лесок и закружила меж сосёнок и берёз. Лес густел, лес темнел. Потянуло холодом. Глянь - а лето вдруг кончилось, как отрезало - за спиной трава зеленеет, комары звенят, а впереди, куда ни глянь, - всё снегом укрыто, лишь вьётся меж сугробов упрямая дорожка. А у самой границы берёза поваленная лежит, будто белая скамеечка, так и просит присесть-отдохнуть да подумать хорошенько, прежде чем снова в путь пускаться.
Сёстры переглянулись:
– Посидим? Перекусим?
– Ага, пирог пахнет- мочи нет!
– И пить до смерти хочется!
И они, разломив пирог, впились в него зубами.
– А баклага-то полным-полна, словно мы из неё и не пили.
– Волшебство! Ну что, Бась, потопали?
– Потопали! А Леший-то прав, хорошо здесь, интересно.
– А домой всё равно надо.
– Да я что, не понимаю? Только ведь всё-равно интересно!
Сёстры вновь обрядились в шубки да сапожки, Бася сунула баклажку в широкий карман. Непокрытые головы стало прихватывать морозцем, ноги без чулок стекленели от холода, покраснели носы, побелели уши, а дорожке всё конца нет, и ни души вокруг, только слышно, как где-то стрекочет сорока.
И страшно вдруг стало девочкам - куда они идут? Зачем? Что вдруг несёт их аж в болото, к кикиморам. Не лучше ли назад повернуть?
Оглянулись, а обратную дорожку снегом успело завалить. Да и впереди она незаметна почти - только жерди длинные тряпочками обвязанные над снегом торчат да дощечки с сугроба на сугроб перекинуты.
Делать нечего, ступила Стася на дощечку, а та льдом поросла, нога на ней скользит, внизу из-под снега чёрная вода хлюпает.
– Ой, мамочка!
– Стаська отдёрнула ногу.
– Нет, Бась, ты как хочешь, а я дальше на пойду!
– Стась, так это же и есть болото! Вон - сухой камыш стеной стоит и туман белый клубится.
– Как есть болото.
Едва она это сказала, туман стал редеть, пока совсем не развеялся, и девочки увидели круглый домик, больше всего похожий на птичье гнездо. Над домиком крыша камышом стелена, над крышей труба торчит, над трубой дымок вьётся.
– Вот в этом домике небось кикиморы-то и живут.
– Покличем их?
– Погоди чуток. Боязно мне что-то. Кто они такие - эти кикиморы? Может и не люди вовсе, а головешки ходячие? Может, и взглянуть-то на них страшно, не то что просить о чём?
– Уж какие ни есть, а нам без них домой не попасть. Да и с болота
– Ладно, раз другого выхода нет - давай кикимор звать.
– Только ты за меня крепко держись!
– И ты за меня!
– Тётеньки Кикиморы!
– Пани Кикиморы, отзовитесь!
Но сколько они ни кричали, двери домика так и не отворились.
– Стась, что-то я замерзать начинаю, давай попрыгаем что-ли или подерёмся?
– Давай, а то мысли дурацкие в голову лезут.
И тут кто-то невидимый как хватанёт Баську за ухо: -Эй, как там тебя звать-то?
– кто ж зимой с босой головой по лесу гуляет? У тебя ухо правое совсем побелело, того-гляди отвалится!
– И ну несчастное ухо снегом тереть.
Баська аж взвыла: - Э-э, нельзя-ли полегче!
Ухо тотчас отпустили. По болоту то-ли звон, то-ли тихий смех прокатился, глянь, а рядышком девица стоит, снежком поигрывает. Платье на ней зелёное, словно их мха болотного соткано, волосы длинные зеленью отливают, глаза зелёные кошачьи, а в глазах усмешка , будто задала девица вопрос каверзный, а теперь ответа ждёт. А на соседней кочке ещё одна объявилась, от первой не отличишь.
– Ну, кто тут кричал-надрывался, тётенек звал? Вот они - тётеньки, мы и есть.
Баська со Стаськой переглянулись - значит, вот они какие, кикиморы. Красавицами их конечно трудно назвать - носы чуть длинноваты, волосы чуть зеленоваты, но ведь и не уродины - ни клыков у них, ни рогов, ни бородавок.
– Ну что, так и будем на болотной кочке светские разговоры вести, или в дом пойдём?
– В дом!
– осмелела Баська.
– В дом!
– согласилась Стаська.
– Только дорожки у вас больно скользкие, как бы на них не навернуться!
– Может, барышням в тине измазаться неохота, в воду упасть боязно?
– Ну, кому боязно, того мы на верёвке не тянем.
– Ничего нам не боязно, промокнем так промокнем, у печи отогреемся!
– О, родная речь слышится!
– Свои девки!
Первая Кикимора хлопнула в ладоши и побежала через болото сухая дощатая дорожка с витыми перильцами.
– Ну, милости прошу до нашего шалашу!
Девочки осторожно ступили на кленовые досочки - те держали крепко, ничего под ногами не скользило, не хлюпало.
Плетёная дверца сама собой растворилась. В плетёном домике было сухо и тепло, потрескивали дрова в белёной печке, вдоль стен на длинных верёвках висели пучки трав, снизки пиявок и жуков.
– Ну, девицы-красавицы, раздевайтесь-разувайтесь, да за стол усаживайтесь
– А мы будем вас угощать да расспрашивать - откуда вы такие к нам пожаловали?
– Сверху мы пожаловали.
– В колодец свалились.
– А теперь домой не знаем как попасть!
– Не реви, Баська!
– Не шмургай носом, Стаська.
– Так, понятно. Ну а мы здесь с какого боку?
– Мы наверх дороги не знаем.
– Дяденька Леший сказал...
– Ух ты, у Лешего племяшки объявились.
– Не смущай гостей, трещётка! Так что там дяденька Леший сказал?