Матушка-Метелица
Шрифт:
– Мы домой хотим!..
– А я тут причём?
– Все говорят, только Вы можете открыть нам дорогу в Верхний мир.
– Если что делать надо, мы работы не боимся.
– Тише-тише, у меня от вас уже уши болят! И проходите скорей в горницу, нечего двери раскрытыми держать, дом студить.
"Дом студить"?!
– Девочки не ослышались? Или они не туда забрели и перед ними не Матушка- Метелица? У той в снежных хоромах полы ледяные, с потолка сосульки свисают... Да иначе и быть не может!..
–
–
Следом за Хозяйкой сёстры вошли в дом. Где же ледянын полы? Где сосульки?
– Посреди тёплой комнаты дубовый стол льняной скатертью застлан, вокруг стола скамьи резные, а в углу голубым изразцом выложена печь голландская, и от той печи по всему дому жар идёт.
Хозяйка махнула рукой, и на столе сами собой появились тонкие стаканы на голубых блюдцах, в стаканах чай горячий. Махнула второй раз - влетели в дверь вазочки с малиновым вареньем, опустились на скатерть. Ну а на третий - возникло посреди стола блюдо с пирогами.
– Вы какие больше любите - с грибами или с яблоками? Тут одна бабуля славные пироги печёт, да меня порой балует. Вы жуйте, чаем оторгевайтесь, говорить потом будете.
Но девочки лишь пригубили горячего чая и снова загалдели, перебивая друг-друга:
– Мы и печь умеем и стирать, а коли надо, то и дрова рубить.
– И воды нанесём хоть сорок вёдер...
– И корову сможем подоить...
– И лошадь запрячь...
– Тихо-тихо, я верю, что вы не белоручки, только, вроде я и сама пока справляюсь, зачем мне помощницы?
– Но пани Метелица!..
– Я - пани Метелица, и что дальше?
– Что же нам делать - папа с мамой из города приедут, а нас нет нигде!..
– Мы всё-всё для вас сделаем, только помогите домой вернуться!
– Иш какие настырные! Хорошо, дам я вам работу. Угодите мне, так и быть, отправлю вас домой, да ещё и награжу впридачу. А вот если поручение моё выполнить не сумеете - не взыщите, другую дорожку наверх искать придётся.
– Так все говорят - нет других дорожек.
– Кто ж такие эти "все"?
– Пан Леший и сестры Кикиморы.
– Ах, пан Леший!.. Скажите-ка, вспомнил! Имя моё помянуть изволил!.. И много этот пан про меня наговорил? Небось зубами скрипел да отплёвывался!?
– Да что Вы! Слова худого он о Вас не сказал.
– Сам к Вам и направил.
– И не говорил, что заморожу я вас да выстужу?
– И не заикался.
– А что же он сказал?
– Сказал, что у него к Вам дороги нет, а вот сёстры Кикиморы показать её могут...
– А сам он, значит, дорогу эту и знать не знает?! Ладно, чай стынет. Вот как отчаёвничаете, покажу я вам, что делать надо.
А как встали из-за стола, вывела их Матушка-Метелица снова во двор. Там уже стояла маленькая косматая лошадёнка, впряжённая в сани, в санях на старую рогожку была навалена небольшая копёнка сена.
– Ну, работницы, лезьте в тарантас да поезжайте
– Только погромче, не так, как в мою дверь. Как придут к угощению звери лесные, можно будет дальше ехать. Не боитесь? Зверьё у меня разное столуется, не всё белочки да зайчишки.
Бася со Стасей решительно помотали головами.
Вот и славно - главное, не бойтесь, и никто вас не тронет.
Сестрицы дружно кивнули, взгромоздились поверх копны и тронулись в путь.
Далеко и заехать не успели, на самой опушке лошадь остановилась. Девочки слезли, кинули на снег душистого сена, сколько руки захватили, и со всей силы затрясли колокольчик. От волшебного звона травяная охапка стала расти как на дрожжах и вширь и ввысь, а сухой тимьян да тимофеевка на глазах оборачивались сочными листьями капусты, порезанной на куски оранжевой морковкой.
Только никто на угощение выходить не спешил, лишь шуршали в заснеженных кустах чьи-то невидимые лапы, лишь косили из-за сугробов чьи-то испуганные глаза.
А потом вдруг как прыснут отовсюду, словно наперегонки, зайцы, зайчихи да малые зайчата и прямиком к капустным кочерыжкам. Вначале они ещё незнакомых девчонок сторожились, стоило тем чуть шевельнутся, зайчишки замирали, готовые мигом нырнуть в кусты, потом пообвыклись, а напоследок до того осмелели, что устроили вокруг саней чехарду с догонялками.
Жаль, насмотреться на это толком не удалось, потому что кобыла прянула ушами да тронулась с места.
Лошадка трусила привычной дорогой куда-то в самую чащобу и остановилась на этот раз лишь перед густыми колючими зарослями шиповника, перед похожей на снежную крепость кучей бурелома. Может кто в том буреломе затаился, да поглядывает настороженно? А тишина такая - аж в ушах звенит! Да уж, не больно-то весёлое местечко, такие лучше обходить стороной. Но разве могли Баська со Стаськой позволить себе поддаться страху?
– Что, сеструха, вылезаем?
– Не в санях же отсиживаться!
И сестрицы решительно выбрались из саней, загребли сена, сколько удалось, да и кинули подальше от себя, поближе к заснеженным кустам. Звякнули в колоколец и пошёл стожок расти ввысь да вширь - ба, да это уж и не стожок вовсе, а пёстрая куча невообразимо чего - здесь и свёкла бурая, и репа жёлтая, и брюква белая, и тыква, кусками рубленная, и початки кукурузные и корки хлебные... чего только не накидано, не намешано!
Тут из чащи кто-то как захрюкает да как завизжит, аж ноги с перепугу подкосились, и к дармовому угощенью выкатилась целая орава полосатых поросят, а за ними протопала, одарив девочек суровым недоверчивым взглядом, огромная кабаниха с бурой щетиной, а за ней сам матёрый секач с колючей гривой вдоль хребтины и с жёлтыми, закрученными, словно бивни, клыками.