Маяк Фишера

Сивек Тара

Я сердито щурюсь.

— Трип Фишер, ты подстроил эти депозиты?

Он хрипло смеется и качает головой.

— Я стар, но я не дурак. Ты бы, наверное, избила бы меня моим собственным молотком, если бы я сделал нечто подобное. Нет, это был не я. Если ты подумаешь над этим более усиленно, то поймешь, что есть еще один человек в семье Фишеров, который всегда был неравнодушен к тебе.

Я мгновение смотрю на него насмешливо, но потом ответ ударяет меня прямо по голове.

Дерьмо.

Грейс Фишер, свекровь, которая пыталась по

любому принять меня, несмотря на то, что ее муж открыто меня ненавидел. Она всегда хвалила меня, когда мужа не было рядом, навещала, когда Фишер был за океаном, чтобы убедиться, что я была в порядке и гостиница тоже. Я должна была предположить, что она может сделать что-то подобное, но мой гнев на Фишера ослепил меня настолько, что я действительно не видела то, что находилось прямо передо мной, до того, как об этом сказал Трип.

Я чувствую себя ужасно. Я наорала на Фишера на пляже две недели назад, а он понятия не имел, о чем я говорю. Я обвинила его в том, чего он не делал и позволила своему гневу взять вверх.

— Он в моем доме, работает над некоторыми вещами в подвале, — небрежно говорит Трип, возобновляя свои покачивания и опять уставясь на океан.

— Немного самонадеянно для тебя, тебе не кажется? Почему ты думаешь, что меня интересует, где он сейчас?

Трип просто смеется и полностью игнорирует мой вопрос. Конечно он знает, что я беспокоюсь, этот чертов мужчина просто телепат и запросто читает мои мысли, и прекрасно знает, что я испытываю чувство вины за то, что только что узнала и хочу извиниться.

Я небрежно выталкиваю себя вверх из качалки, медленно потягиваюсь и медленно, поскольку не собираюсь бежать стремглав прямиком к дому Трипа, стою на террасе.

— Думаю проверить кое-какие бумаги и позвоню сегодня вечером. Ты собираешься побыть здесь некоторое время? — как бы между прочим спрашиваю у него.

Он кивает и подмигивает мне.

— Ага. Думаю, я еще посижу тут, может час или два, прекрасный вид отсюда. Это самый лучший вид на острове. Удачи тебе с бумагами, не беспокойся обо мне.

Похлопав его по плечу, я поворачиваюсь и иду к раздвижным дверям. Трип кричит мне вдогонку, как только я делаю шаг внутрь помещения.

— Запасной ключ под ковриком на крыльце.

Я рычу на него и хлопаю раздвижными дверьми, проходя через всю гостиницу.

Вызывающий раздражение, сующий всюду свой нос дед.

Распахнув дверь в дом Трипа, я слышу тихую лирическую музыку, доносящуюся из подвала. Я тотчас же узнаю песню и мое сердце пускается вскачь. «Storm» Lifehouse была именно той песней, которую я беспрерывно слушала несколько недель подряд, после расставания с Фишером. Тогда, я была словно девочка-подросток с разбитым сердцем, слушая эту депрессивную песню, и воя в подушку от своей боли.

«Если бы я только мог тебя увидеть, всё было бы в порядке.

Если бы я мог тебя увидеть, свет рассеял бы тьму.»

Песня рассказывает о человеке, которого вы любите, но оставляете, и вы тонете, и это было идеальное воплощение

той утраты, которую я сама чувствовала после того, как Фишер оставил меня. Эта песня тогда разрывала и без того мое хрупкое разбитое сердца на еще более мелкие кусочки. Слушая ее теперь, я вспоминаю то время, и мне хочется исцарапать себе грудь.

Я двигаюсь, как в тумане, песня тянет меня к себе, словно она несет с собой какую-то магию, испытывая необходимость в этих тихих разрывающих словах, которые преследовали меня во снах несколько месяцев. Я спускаюсь вниз по лестнице, останавливаюсь и вижу перед собой Фишера, который стоит спиной ко мне, в шортах и темно-синей футболке, согнувшись над чем-то, он сейчас работает. Мышцы на его руках бугрятся, пока он шкурит наждачной бумагой дерево, с нажимом ведя вниз, чтобы сделать его более гладким.

Его руки и плечи покрыты пылью от шлифовки, и я вспоминаю то время, когда сидела на нашей террасе и наблюдала за ним, шлифующим очередную вещь, пребывая в полном восторге от него и той красоты, которую он создавал своими руками. Руками, которые работали, не зная усталости, творившими такую красоту из старого куска дерева, которые дотрагивались до меня с нежностью и любовью.

Я иду по направлению к нему, и понимаю, что мое тело на его присутствие реагирует также, как и всегда. Моя нога случайно задевает какой-то кусок дерева, прислоненный к стене, он с грохотом падает, и Фишер вскидывает голову, глядя в мою сторону.

Он с удивлением смотрит на меня, его глаза, как бы ощупывают все мои черты лица, и мне интересно, что он видит на нем прямо сейчас. Песня все еще продолжает звучать, слова кружатся вокруг меня, унося меня обратно в то время, когда я чувствовала себя потерянной и одинокой, так нуждающейся в нем. Единственно... нуждающейся в нем.

«Я утону в твоих глазах, и все будет хорошо».

Его карие глаза внимательно всматриваются в мои, и я вспоминаю о тех временах, когда он точно также смотрел на меня, и ясно меня видел, и видел мои ясные глаза, чистую душу и чистое сердце. Я хочу сказать ему, что я понятия не имею, что я здесь делаю, что я понятия не имею, что я делаю со своей жизнью, и я вообще понятия не имею с тех пор, как он ушел. Теперь, когда он вернулся, я чувствую себя даже более потерянной и поставленной в тупик, словно меня закручивает вниз головой волны посреди урагана. Я не знаю, как мне выбраться и не могу найти свой путь на поверхность.

Бросив шкурку, не говоря ни слова, Фишер плавной походкой идет через комнату ко мне, взяв мое лицо в ладони и обрушивает свои губы на мои, даже прежде, чем я успеваю моргнуть. Его язык скользит в мой рот, и он напирает своим телом на мое до тех пор, пока моя спина не прислоняется к стене. Как только его язык начинает кружить вокруг моего, все мысли вылетают из моей головы. Я хватаюсь за перед его футболки и притягиваю его ближе, мне необходимо больше. Его бедра и пресс, и весь вес его тела давит на меня так, что мне трудно дышать, но меня даже не беспокоит это. Мне не надо дышать, когда он дышит в мой рот, давая мне жизнь.