Маяк Фишера
Шрифт:
— Ты действительно думаешь, что у нас есть какое-то будущее, когда ты даже передо мной не можешь быть тем, кем ты есть на самом деле? — с сожалением спрашиваю я его.
— Люси.
Он произносит нежно, с любовью и заботой мое имя. По идеи, это должно согревать меня изнутри, но это наоборот вызывает у меня полное чувство отстраненности.
— Ты знаешь, что я делала тем вечером, когда ты вернулся на остров, и мы впервые столкнулись у «Barney’s»? — спрашиваю я его.
Говоря это прямо сейчас, я собираюсь сделать вещи, происходящие между
Фишер отрицательно качает головой, но ничего не говорит.
— Я привела Стэнфорд назад в гостиницу, и сделала все, что было в моих силах, чтобы заставить его трахнуть меня, — сообщаю я ему.
Мои глаза мерцают, а руки медленно сжимаются в кулаки, но я все равно продолжаю.
— Я оседлала его, разорвала его чертову рубашку, царапалась, умоляя его дать мне больше, намного больше. Я хотела ему отдать всю себя. Я хотела стереть тебя из памяти и из своего тела. Я хотела его почувствовать внутри себя, чтобы я могла наконец-то перестать думать о тебе все время!
Фишер знает, что я не спала со Стэнфордом, но я никогда не вдавалась в подробности наших отношений с ним, поскольку не чувствовала себя хорошо от этого, мне не хотелось мучить его.
Я наблюдаю, как быстро поднимается и опускается его грудь, ноздри раздуваются, пока я выбрасываю на него все это дерьмо, отдавая себе отчет, что провоцирую зверя, тыкая в него палкой, желая увидеть его истинное лицо.
— Я позволила ему положить руки на себя, коснуться моей груди, и даже скользить руками между ног, пока он…
Фишер тут же оказывается рядом со мной, его руки крепко хватают меня, грубо притягивая к себе.
— Хватит... просто, бл*ть, достаточно, — произносит он срывающимся шепотом.
Его глаза полыхают ревностью и гневом, и слышатся удары в груди напротив моего тела, он делает глубокий вдох, и я понимаю, что он про себя пытается сосчитать, чтобы успокоиться, но я не позволю ему этого.
— Нет! Перестань, черт побери! Хватит обращаться со мной, как будто меня можно разбить, и я не смогу принять все то, что происходит внутри тебя! — выкрикиваю я ему в лицо. — В моей жизни был другой мужчина! Я позволила другому мужчине прикасаться к тому, что было только ТВОЕ! Это тебя не бесит?
— ДА! — рычит он мне в ответ. — ДА, бл*дь, меня это бесит, и ты знаешь это! Какого хрена ты так со мной поступаешь?
Его руки, очень крепко обнимающие меня, дрожат от ярости, которую он едва сдерживает.
— Я делаю это, потому что устала, что ты скрываешь эту часть себя от меня! Ты думаешь, что я не смогу справиться и пережить твой гнев, или ты думаешь, что у меня не хватит сил противостоять тебе, если ты потеряешь свой контроль со мной!
Он отрицательно качает головой.
— Остановись, пожалуйста, Люси. Я не могу сделать этого с тобой, не могу причинить тебе боль. Как
Я выпутываюсь из его рук и грубо отталкиваю его от себя.
— Как ты не понимаешь, Фишер? Ты и есть ТАКОЙ мужчина. Я знаю, что ты не жестокий, ты никогда физически не причинишь мне боль, но я также знаю, что все это Дзеновское дерьмо, за которым ты скрываешь за кружевами свои истинные чувства за этими чертовыми перьями, это не ты. Ты страстный и наполненной жизнью, вспыльчивый, можешь злиться и ревновать. Ты такой есть на самом деле и таким ты всегда был. Как я могу находиться с тобой, когда не вижу тебя таким? Тебе не приходило в голову, что я хочу твоей страсти? Что я специально надавливала на все твои кнопки последнее время, потому что хочу, чтобы ты наконец-то убрал свой постоянный контроль?
Он в расстройстве ерошит свои волосы.
— Однажды я отпустил свой контроль и сделал тебе больно. Я оставил синяки на твоем теле, Люси. Тогда я уничтожил наш чертов брак, потому что я не смог контролировать себя! — утверждает он.
Я вижу отразившееся чувство вины на его лице, и теперь все встало на свои места. Так вот почему весь мой мир развалился сразу же, как только он вернулся тогда домой со своего последнего задания, вот почему он начал пить больше и при этом меньше со мной разговаривать.
— Ты действительно думаешь, что причинил мне боль той ночью, когда вернулся в последний раз и трахал меня у стены кухни? — в шоке спрашиваю я.
Он вздрагивает от моих слов, и я могу точно сказать, что он на самом деле считает, что от потери его контроля той ночью развалился наш брак.
— О, мой Бог, ты действительно так думаешь, — бормочу я, делая шаг к нему. — Если бы ты поговорил со мной, а не держал все в себе, я бы ответила, что это был самый жаркий черт побери секс в моей жизни!
Он усмехается, но смотрим на меня с недоверием, поэтому я продолжаю приближаться к нему, и хватаюсь за его мокрую футболку.
— Я никогда не хотела тебя больше, чем в тот момент. Ты знаешь, каково чувствовать, что муж хочет тебя так сильно, что не может вытерпеть даже минуты вдали от твоего тела? Что ты являешься всем, о чем он думает и всем, что ему необходимо, без объяснений, без слов, он просто берет тебя, владеет тобой и синяки это всего лишь от сильной твоей потребности во мне?
Я приближаюсь еще на один шаг, прижимаясь к нему телом.
— Если бы ты со мной разговаривал, ты узнал бы, что мне нравилось смотреть на оставленные тобой синяки на моих бедрах. Мне нравились они, потому что я понимала с какой силой ты хотел меня, и мне было грустно, когда они исчезли, тем более что ты тогда даже не смотрел на меня, не говоря о том, чтобы прикоснуться ко мне.
Он закрывает глаза, отклонив голову назад, а я продолжаю вдавливаться в него телом, тоже закрыв глаза и вспоминаю другую ночь, когда он заставил меня почувствовать себя живой и желанной.