Майло Тэлон

Ламур Луис

– Я дам вам коня и разрешу вам уехать.
– Она ткнула в Молли пальцем. Она останется со мной.

Глава двадцатая

Иногда надо вести разговоры, а иногда и действовать.

Одним молниеносным движением, прежде чем Мэгги сообразила, что происходит, я выхватил револьвер из кобуры на ее кресле.

– Оставайтесь на месте, Мэгги. Мне не приходилось стрелять в женщин, но не вынуждайте меня к этому.

Я быстро отступил, чтобы одновременно видеть и ее, и дверь.

– Молли, мы уходим. Пошли отсюда.

– Вы дурак, - сказала Мэгги.

– Многие

из нас дураки, - сказал я.
– Не знаю, что вы надеетесь из этого извлечь, Мэгги, но вы играете в чужую игру.

– Да?
– сказала она с горечью.
– В чужую? Думаете мне нравится здесь жить? Я живу здесь, потому что не могу себе позволить большего. Я живу на прибыль от этого дешевого ресторанчика и отеля. Она...
– Мэгги указала пальцем с перстнями на Молли, - знает, где спрятаны пять миллионов золотом. Или знает, где найти к ним ключ. Оставьте ее со мной, и я позабочусь, чтобы она получила свою долю. Увезете ее от меня, и ее убьют. Я знаю Прайда Хоуви и я знаю Джефферсона Хенри. Один другого стоит.

А кстати, какова ваша доля в этом деле? Вы вмешались из-за того, что хотите получить свое, как и все мы.
– Она перевела взгляд своих голубых глаз на Молли.
– А если вы ему доверяете, то вы дурочка.

– Молли, мы идем?

Она шла передо мной по коридору на кухню. Женщина у плиты увидела у меня в руке револьвер, но промолчала, и мы вышли из дома.

Огромный индеец ждал. Я все еще держал револьвер, но не направляя на него.

– Оседлай двух лощадей. Одну с седлом-амазонкой. Я забираю Молли туда, где она будет в безопасности.

Не промолвив ни слова, он прошел в конюшню, вывел двух прекраснейших лошадей, которых я когда-либо видел, и быстро оседлал их. Я наблюдал за домом и за ним тоже, желая убедиться, что он как следует затянул подпругу.

Он оседлал их и подвел к ступенькам крыльца, где я бросил мешок с провизией, которую нам приготовил Герман Шафер и о котором я почти позабыл. Он привязал его к седлу моей лошади, затем вновь вернулся в сарай и вывел третью лошадь.

Глянув в сторону города, я увидел, что на улице собралось несколько всадников. Они направятся сюда.

– Садитесь в седло, Молли, сказал я, держа свою лошадь. Все мое внимание было сосредоточено на доме.

– У нее есть ружье, - сказал индеец.
– Она скоро приходить. Вы ехать. Я тоже ехать.

– Ты уходишь от нее?

– Теперь она меня не любить.
– Он помолчал, обдумывая что-то. Она никогда меня не любить.

Молли уже отъезжала, и я прыгнул в седло, когда дверь распахнулась. Мэгги держала в руках двустволку, она бросила ее к плечу, чтобы выстрелить, но отскочившая от стены дверь ударила ее по руке, и ружье пальнуло в воздух над конюшней.

В тот же миг, как она появилась в дверях, я повернул лошадь за угол, в сторону тыльной части дома, и скрылся у нее из виду. Она поспешила за мной и выстрелила из второго ствола, но к этому времени я уже обогнул другой угол и помчался вслед за Молли. Бросив взгляд назад, я не увидел индейца.

Молли попридержала лошадь, чтобы я смог ее догнать. Когда мы поравнялись, она сказала:

– А теперь

мы стали конокрадами.

– Мы их отпустим, как только достанем других.

Я оглянулся. Всадники, которых я видел на окраине города, приближались к дому Мэгги, однако пара человек, увидев нас, повернула лошадей в нашем направлении.

Земля перед нами казалась ровной, но на самом деле она постепенно поднималась к далеким горам. Мы скакали на запад, к низким холмам Хукер-Хиллс.

– Они не смогут нас поймать, - заметил я.
– У нас большая фора и хорошие лошади.

– А как же индеец? Думаете, он догонит нас?

Индейца не было видно. Выстрелов я больше не слышал, но беспокоился намного больше, чем делал вид. Индеец мог бы помочь нам, поскольку лучше меня знал окружающие горы, но теперь он мог не догнать нас. Это, однако, была наименьшая из моих тревог. Люди из города, кем бы они ни были, скоро нападут на след. Возможно это были люди Ролона Тейлора, которые знали округу. Они ездили по ней годами.

Мэгги упомянула Прайда Хоуви, и он был где-то рядом. Хотя я не знал, каким образом Хоуви причастен к этому делу, он наверняка хотел видеть Молли живой, а меня мертвым, так же как, несомненно, и Джефферсон Хенри. Хоуви был хитрым, опасным человеком, он все обдумает, оценит нашу скорость, наше возможное направление и выйдет нам наперерез.

Наш единственный шанс на успех заключался в возможности перехитрить его.

Мы проехали Хукер-Хиллс и въехали в овраг, который вел к югу. Здесь по дну тек маленький ручеек, и мы провели к нему лошадей, хотя я сомневался, что вода смоет наши следы, прежде чем подоспеют преследователи. И все-таки это был шанс, которым грех было не воспользоваться.

Мы въехали в русло Уэрфано-Ривер, где оставалось очень мало воды, и по нему направились на юго-запад в сторону каменистых холмов.

Лошади находились в прекрасной форме, у нас была фора перед преследователями. Мы могли добраться до холмов, но что потом? Нам не дадут скрыться, не дадут выйти из игры, где на кону стояло пять миллионов долларов и стоимость железной дороги. Мне-то эти пять миллинов не нужны. Возможно, я сумасшедший, возможно, когда постарею, поумнею, но все, что мне сейчас хотелось - это хорошего коня и хорошей, расстилающихся передо мной земли.

По-моему, нет ничего лучше, чем выбраться на высокий гребень и сидеть в седле, ощущая, как ветер приносит запах сосен из лежащих внизу долин, глядя, как сверкает солнце на далеких снежных вершинах. Мне ужасно хотелось попробовать студеной воды из неизвестных мне горных ручьев, половить рыбку в заводях речушек и оставить свои следы на этой прекрасной, нехоженой земле.

Пока ехали по тропе, мы с Молли много не разговаривали. Я не люблю разговаривать, когда еду по тропе, и Молли, должно быть, почувствовала это или у нее самой было похожее настроение. Прежде всего, когда много болтаешь, не можешь прислушиваться к посторонним звукам. Тропа была узкой, и у нас не было возможности ехать рядом. Мы молча любовались окружающей нас землей, наблюдая, как наливаются пурпуром холмы, как протягиваются длинные тени в каньонах.