Майор Казанцев и Европейский Халифат

Рясной Илья

Хорошо, что на этот раз я успел прижать машину к обочине. Повезло. Но, черт возьми, я не имею права терять контроль над собой ни на секунду! Потому что это чревато гораздо худшим, чем обычное ДТП!

Вернув дыхание, я просидел минуты три, прикрыв глаза. Из этого состояния меня вывел сигнал клаксона. Я перекрыл въезд к магазину фургону с логотипом супермаркета «Восьмерочка» на борту.

– Сейчас, – прошептал я и тронул «Мерседес» с места.

Все, довольно отвлекаться и жалеть себя! Меня ждет работа – общение с задержанным мной боевиком. Скорее всего, его уже подготовили к вдумчивой беседе. Все же уже пять часов прошло. Эскулапу и Лешему этого

времени более чем достаточно, чтобы превратить заправского лгуна в кристально честного человека, прямо жаждущего возможности исповедаться во всех грехах.

Приступ ушел, как будто его и не было. Через пятнадцать минут я, здоровый и полный оптимизма, добрался до «Оплота-два». Это такой пункт для содержания пленников «Фрактала» и допросов третьей степени.

В двухэтажном здании раньше располагался детсад обувной фабрики. С пришествием новой эры фабрику разорили, детсад продали по остаточной стоимости, и таким образом он оказался во владении «Фрактала». На нем повесили вывеску левой торгово-закупочной фирмы по типу бессмертных «Рогов и копыт» – с малочисленным, привычно хлопающим глазами наивным персоналом, девочками с кофе, комнатами с факсами и бухгалтерскими документами. Все это бутафория, кроме обширных подвалов, вырытых еще советскими строителями на случай ядерной войны. Они очень нам пригодились. Там теперь уютные камеры, комфортабельные комнаты для допросов, медицинское помещение – тоже для допросов, и закуток для отдыха охраны.

Сколько у «Фрактала» таких оплотов? Как далеко раскинула щупальца наша организация? Не знаю. Да и вообще, о своих работодателях мне практически ничего не известно. Так что, получается, я просто бессловесное оружие в чужих руках? Не совсем так. Я боец, притом самый важный. Но которому вовсе незачем знать лишние подробности, опасные для жизни и здоровья.

Оставив машину в уютном дворике, где с детсадовских времен остались грибок с песочницей и зеленые елочки, я прошел на первый этаж. Зашел в кабинет под номером три. Окна его были зашторенном глухими жалюзи, под потолком прерывисто мигал зеленый огонек системы «Штора», подавляющей все виды возможной прослушки. Из мебели там были длинный стол из ДСП, несколько офисных пластмассовых стульев. Половину стены занимал огромный телеэкран, демонстрирующий сейчас человека, съежившегося на узкой койке в подвальной камере. Это тот самый «язык», которого я сегодня героически захватил.

Вспомнился хит недели «Люби меня в подвале». А вот этого типа тут явно не любят. А если и любят, то странною платонической любовью.

– Раскололся? – спросил я, пожав руку Эскулапу, поднявшемуся со стула при моем появлении.

– Даже напрягаться не пришлось, – проинформировал он. – Одной инъекции хватило с запасом.

– И в сознании никаких закладок и блоков?

– Хохляцкая хитрость вместе с упертостью посильнее любого психоблока будут, – радостно хмыкнул Эскулап.

– Он что, из самостийной? – удивился я.

– Мало того. Бывший работник Службы госбезопасности Украины! – объявил Эскулап.

– Дичь какая. Неужто хохляцкое СГУ его сюда отправила за нашим Писателем?

– Он в свободном полете. Вместе со своей бандой, – Эскулап протянул мне папку, где была распечатка допроса.

Я пробежал убористый текст глазами. И все стало понятно.

Этот долговязый балбес с почти что украинской фамилией Сидоров был родом из Харькова. Устроился на службу в СГУ, когда туда стали массово набирать разный беспринципный сброд. Пару раз его привлекали к ликвидации неугодных фашистскому

режиму граждан путем инсценировок несчастных случаев или нападения хулиганствующих элементов. И эта работа ему нравилась. После присоединения Харькова к России со службы его поперли, в числе тех сотрудников областного управления, кто «не обеспечил территориальную целостность Украины».

Пристроился Сидоров в ненавистной ему России вместе с тремя знакомыми по старой работе уголовниками, тоже как-то оставшимися не у дел. Украинскую братву Россия терпеть не стала, открутили бошки всем серьезным ОПГ Правобережной Украины. И растеклись эти душегубы по новой Родине – искать работу по специальности и приключения на свою шею.

На этот заказ бригаду подрядил посредник, который время от времени давал поручения. Имя его Георгий. Больше Сидоров ничего о нем не знает. Свел их старый приятель из Днепропетровска, тоже перекочевавший после Большого объединения в Центральную Россию и в начале этого года удавленный собственными соратниками по бандитскому промыслу при дележе неправедных доходов.

Посредник Георгий сам находил Сидорова, когда в нем возникала необходимость. Притом выходил на контакт все время с разных телефонов. Он вообще был помешан на конспирации.

Далее в протоколе допроса шли подробные данные о времени и местах контактов с этим самым таинственным Георгием. Отлично, пища для нашего оперативного сектора.

Что за задания выполняла бригада? Да обычный набор бандитских услуг. Кому-то ноги переломать. На кого-то наехать и развести. Автомобиль поджечь… Так, а вот это уже серьезнее. Три месяца назад они расстреляли вице-президента компании «Алика Ка». Нашумевшее дело. Чуть позже – похищение двух человек, совершенно заурядных, ни бизнесменов, ни политиков, просто молодых крепких ребят. Их бандиты накачали наркотиками и в укромном месте передали заказчику.

Последнее задание казалось совсем простеньким, при этом платили очень хорошо. Выследить у дома и привести на место рандеву на окраине Москвы Писателя. Сильно не бить, не калечить, можно только слегка припугнуть и немножко намять бока. Для пущей сговорчивости жертвы Георгий вручил бандитам шприц с мутным белесым веществом. Обещал, что этот наркотик надежно отключит клиента. Может, так бы оно и было, да воспользоваться им не успели.

Леший появился, когда я уже дочитывал протокол, и предложил:

– Ну чего, пошли, переговорим с клиентом?

– Пошли, – согласился я.

Долговязый Сидоров съежился зябко на узкой койке и смотрел на нас затравлено. От самоуверенной скотины, козырявшей фальшивым удостоверением ФСБ, не осталось ничего.

Я задал несколько уточняющих вопросов. Отвечал пленник нечленораздельно, но по возможности информативно. Он был готов лебезить, лишь бы заработать хоть малейший шанс вырваться отсюда живым.

В общем-то, картина была ясная. Использовал группу неизвестно кто и совершенно вслепую. Вряд ли мы выдавим из этого слизняка что-то еще ценное.

– Ну, все, достаточно, – сказал я. – С этим мы закончили.

– И что с ним делать? – кивнул на пленника Леший. – Прикопать в лесополосе?

При этих словах Сидоров попытался грохнуться на колени, но я ударом ноги отправил его обратно на койку и пожал плечами:

– Негуманно. Не стоит копить лишние грехи и отягощать карму.

– Он нас видел, – резонно заметил Леший

– Так сотрем ему память. И сдадим в управление по организованным преступным проявлениям с описанием его подвигов на ниве киллерства и похищения людей.