Майор Казанцев и Европейский Халифат
Шрифт:
– Не пой песен, соловушка! Ты такой же конторский, как я двоякодышащий, – хмыкнул я иронично.
Писатель предупредительно распахнул дверь моей машины.
– Хрен те! – воскликнул долговязый и дернулся в сторону.
Ну, сам напросился. Рукояткой пистолета я дал ему по черепу – стук как от биллиардных шаров. И тут же сложенными в щепотку пальцами левой руки нанес жалящий стремительный удар в шею. Оставалось придать нужное направление обмякшему телу. Долговязый мешком рухнул в салон.
Я сел за руль, не упуская из виду замерших у своей машины бандитов. «Павиан» так
Я тронул машину, ругаясь про себя. Блин, ну что за Марлезонский балет! Притом на глазах у всей Москвы! Минута-другая – и появится милиция.
Отъехав несколько кварталов, я понял, что, вроде, мы вырвались. Нас никто не преследовал. Сирен милицейских машин тоже не слыхать. Но скоро непременно будут. Стрельба прямо на улице столицы просто так не пройдет.
Свернув в тихий переулок, я вытащил из бардачка шприц и вколол пленнику дозу. Теперь о нем можно не беспокоиться часа два. По коммуникатору послал Лешему сигнал «Завеса» – срочная встреча с заметанием следов и передачей пленных на заранее определенной точке.
Писатель не лез с расспросами и, молча, взирал на происходящее. Еще по прошлой жизни я знал, что он в критических ситуациях дисциплинируется и послушно выполняет приказы. Здесь он был таким же. Так что ни слова не проронил лишнего. Ничего, скоро будет чирикать, как синичка, вызнавая подробности. После того, как накал ситуации спадет, но не раньше.
До точки добрались без проблем. Вдали уже тревожно завывали милицейские сирены. Но коммуникатор, включившись в полицейскую сеть, выстроил мне схему проезда так, чтобы не налететь на заслон или патруль. Свидетели вполне могли срисовать марку моей машины и даже номер. А общение с органами сейчас совершенно ни к чему. У меня более важные задачи, чем отмазываться от нескромного милицейского внимания.
Вот и пустырь на окраине. Рядом – исходящий паром блок ТЭЦ. Там меня уже ждали серебристый трехсотый «Мерседес» и фургон «Мицубиси» с надписью на кузове: «Пицца. Доставка оптом».
– Принимай товар, – сказал я Лешему и в двух словах описал ситуацию.
Тем временем бойцы извлекли из моей машины долговязого пленника и кинули его в фургон. Ох, не завидую я ему. Ждет его подвал. И назойливое внимание Эскулапа с последующим чистосердечным раскаяньем. Главное, чтобы клиенту было, в чем каяться. И чтобы это раскаянье хоть немножко помогло нам.
– Подработайте его. А я буду часов через пять. Дела. И союзника определю, – кивнул я на Писателя, так и не вылезшего из машины.
Я взял ключи от «Мерседеса». Придется поездить на нем. Засветившаяся машина нам не нужна. Распахнув дверцу уже бывшего моего «Ниссана», приглашающе махнул рукой Писателю со словами:
– Прошу вас. Другая карета подана…
Глава 9
На «Радио русских дорог» беззаботно дурачились бесенята – ведущие Алеша и Алена, глупые и легкокрылые, как бабочки. Меня забавлял их треп, витающий легким облачком в салоне серебряного «Мерседеса».
– Интересные новости, Алеша! В США введен запрет на задержание представителей цветных меньшинств белыми офицерами полиции.
– То есть негра будет задерживать только негр?
– За негра там тебя бы самого уже задержали. Там нет негров, Алеша. Там есть афроамериканцы.
– А, ну да, ну да. Негры есть, а слова нет… У меня новости куда важнее. Наш любимец профессор Зинбельбаум обещает осчастливить каждого гражданина индивидуальным чипом уже через десять лет. А тем временем группа активистов движения «За экологию разума» подала иск правительству России о прекращении распыления химтрейлов.
– Это что? – изумилась блондинка Алена – может, правда, брюнетка, но имидж блондинки она блюла строго.
– Инверсионные следы от самолета в небе видела? То ж самое, только больше и злее. Активисты считают, что над всеми городами мира тайное мировое правительство распыляет нанороботов, проникающих в человеческую плоть и делающих из людей кукол.
– Это что, я кукла теперь?
– Ты куколка, и премилая, Аленушка…
– Ну, спасибо… Музыка на нашем канале. Хит недели «Люби меня в подвале». О, как!
Наконец, я в салоне машины один, могу чуть расслабиться и подумать о сложившейся ситуации.
Уже стемнело. Зажглись многочисленные огни, делая из обычного города сокровищницу переливающихся елочных игрушек – светлячков реклам, автомобильных фар, городских украшений. Вечерний город интереснее, чем дневной. В дневном присутствует какая-то окончательная и грубая ясность, а вечерний полон чудесных секретов.
Притормозив, я объехал вставший на остановке зеленый электробус. И едва не потерял управление. Руки неожиданно ослабли и стали, как из ваты. Дыхание напрочь остановилось. Машина вильнула, едва не впилившись в шустрый небольшой грузовичок «Гузель».
Прикусив губу и почувствовав во рту вкус крови, огромным усилием воли я собрался. Сбавил ход, перестраиваясь и прижимая машину к тротуару.
– Вот же черт, – прошипел через силу.
Накрыло меня очень сильно. И уже который раз за время пребывания в этом мире. Окружающее шло ходуном, мелькало, как разверстка на старом телевизоре.
После перехода в этот мир я проваливался в эту вязкую ирреальность с периодичностью раз в два-три дня. И тогда мне казалось, что я не удержусь ни в одной из реальностей – ни в прошлой, ни в настоящей. И рухну куда-то в бездонную пучину между ними.
Что это? Наслоения памяти из разных миров? Подстраивание под новый мир?
Я менялся каждый день. И со мной менялся мир. Сперва новая реальность была для меня, как чужая. Мир был картонным, искусственным. Я смотрел представление в театре марионеток, но настоящая моя жизнь осталась там, где затерялась и моя смерть. Постепенно картина сдвигалась. Новая реальность наливалась красками и ощущениями, а старая отдалялась, и теперь сама все больше напоминала театр.
Наверное, так и должно быть. Не знаю. Этого, скорее всего, вообще никто не знает на Земле. Кому еще удалось пережить опыт осознанного перемещения в иную ветку реальности? Вряд ли многим. Возможно, я вообще уникум. Так что никто ничего мне тут не объяснит.