Майор запаса
Шрифт:
— А почему же вы не сделали того же для людей, которые здесь поселились? — спросила Яна, не вполне уверенная, что ей можно вот так надоедать вопросами этому необыкновенному человеку, но надеясь, что все же можно.
— Ну, это... — Шон Шонгили развел руками. — Нам, генным инженерам, не дозволено помогать своим искусством людям. Они должны добиваться всего сами, своими тяжкими трудами.
— Должны ли?
Шонгили внимательно смотрел на нее. Судя по всему, ему по-прежнему был крайне интересен этот разговор, и, как видно, он получал от беседы массу удовольствия.
— Я бы сказал, что они и так.., по-своему приспособились.
— Ну, это заслуга человеческого разума, а биология здесь ни при чем, — сказала Яна.
— Мой дорогой майор, но ведь именно человеческий разум и отличает нас от животных. И именно поэтому люди приспосабливаются к новым условиям гораздо быстрее и лучше, чем животные, у которых изменяются генетические коды.
— А они изменяются? Я имею в виду — здесь, на Сурсе?
— В течение последних двух столетий им приходится меняться — чтобы выжить. А почему бы и нет? — Шон допил свое питье и отставил чашку. — Конечно, вначале администрация Компании разумно подходила к подбору видов животных, которых они сюда присылали, и это во многом помогло.
— О каких животных вы говорите? — уточнила Яна. Банни фыркнула, явно заранее зная ответ. Шон широко улыбнулся. В глазах его светилось самое настоящее мальчишеское озорство.
— Ну, например, кудряши.
Яна в недоумении нахмурила брови и чуть склонила голову, ожидая дальнейших объяснений, а Шон Шонгили сказал:
— Пойдемте, я вам покажу.
— Шон в них души не чает, — заметила Баника, поудобнее устраивая ноги на специальной скамеечке и явно не собираясь идти вместе с Шоном и Яной. — Так что ты влипла.
— Ничего, я сама напросилась.
— Кудряши — это такая порода лошадей, — пояснил Шон и тронул ее за локоть. От этого прикосновения Яну снова как будто легонько ударило током — как и в первый раз, когда они здоровались. — Эту породу изначально вывели в Сибири, в Восточном полушарии Земли. Они прекрасно себя чувствуют даже при очень низких температурах — у них в носу имеется добавочный свободно свисающий клапан, который предохраняет дыхательную систему от мороза. Эти лошадки очень неприхотливы, привычны к крайне скудному рациону питания — от такой еды передохли бы даже козы. Маленькие, но крепкие и сильные, они способны пройти в таких местах, где даже на нартах трудно проехать.
Доктор Шонгили вел ее по коридору, мимо каких-то комнат с закрытыми дверями, потом — по крытому переходу к расположенной чуть в стороне группе зданий, которые Яна приняла за исследовательские и лабораторные корпуса. Из крытого перехода было еще несколько выходов, двери которых были закрыты специальными кодовыми замками. Яна была достаточно опытна в таких делах и внимательно изучала окружающую обстановку, ничем не выдавая своего интереса. И все же у нее было стойкое ощущение, что для Шона ее ненавязчивое любопытство не осталось незамеченным. Но вот они прошли крытый коридор до самого конца — он выходил в небольшой загончик, обнесенный изгородью, чтобы его не замело снегом. В загончике стояла дюжина маленьких лошадок, просто до неприличия лохматых и в самом деле кудрявых. Длинные пряди шерсти вокруг ртов лошадок смерзлись в сосульки, не менее длинные волнистые пряди свешивались с крепеньких животов и коротких, толстых ног кудряшей. С первого взгляда Яна даже не смогла понять, где
— Вы же не сможете увидеть половину из них на такой местности, как здесь, и быстро их порастеряете, — это было первое, что Яна сказала, посмотрев на кудряшей.
Шон рассмеялся, явно обрадованный ее замечанием.
— А это как раз те, что остались.
— Для чего вы их используете?
— Много для чего. Их молоко можно пить — свежее, замороженное или ферментированное. И еще из молока можно делать масло.
— Понятно, — сказала Яна, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не сморщить нос.
— Они, конечно, пахнут не очень приятно — но все равно это лучше, чем ничего. Их шерсть мы вычесываем и делаем из нее пряжу. — Яне сразу вспомнилось чудесное теплое одеяло, которое она видела у Клодах. — Их мясо пригодно для еды, их кровь можно пить, — Шон быстро глянул на Яну, проверяя, не вызовет ли это у нее отвращения. Но ей случалось в жизни пить и есть гораздо худшую дрянь, чем эти милые маленькие кудрявые лошадки, — гораздо худшую и на вид, и, наверное, на вкус. Шон между тем продолжал рассказывать:
— На них можно ездить верхом, можно возить на них грузы, а еще они заменяют собой запасные теплые одеяла — когда тебя застигнет в пути плохая погода. Кудряши вовсе не против того, чтобы спать с людьми...
Яна повернулась и с подозрением посмотрела на доктора Шонгили, потому что в его голосе слишком явственно чувствовались смешливые нотки, при том что он старался читать свою лекцию категоричным, не допускающим возражений тоном. Серебристые глаза Шона Шонгили искрились мальчишеским озорством, которое, как видно, было неотъемлемой частью его натуры.
— Они прекрасно справляются со всеми работами, какие мы только для них ни придумываем. И никогда не упираются, не артачатся и не жалуются, — судя по тому, как он это сказал, именно этой особенности лошадок Шон Шонгили придавал первостепенное значение. — Они спасли не одну исследовательскую партию от замерзания и голодной смерти. На самом деле из кудряша можно выпустить очень много крови, прежде чем он начнет слабеть.
— Да, полезные животные.
— Очень.
— А были такие кудряши с теми партиями, которые пропали без вести?
Шона Шонгили явно удивил этот вопрос. Он почесал затылок и спросил:
— Вам что, рассказали пару страшненьких историй, чтобы было от чего не спать ночами?
— Как по мне — то что же в них страшного? — сказала Яна, передернув плечами. — Я была в первых разведывательных и исследовательских экспедициях на нескольких вновь открытых планетах Компании. И среди них попадались такие, на которых такие вот кудряши вовсе не помешали бы.
— Вот как?
Яна увидела, как в глазах Шона Шонгили вспыхнули искорки неподдельного интереса. Он прислонился спиной к пластистеклу и оперся руками о широкий подоконник, явно не ощущая никакого неудобства от прикосновения к такой холодной поверхности. А сама Яна даже на расстоянии чувствовала, как от окон крытого перехода тянет холодом. Теперь рассмеялась Яна.