Меценаты зла
Шрифт:
– Садитесь к нам, не мешайте другу, – держа звездолетчика за руку, ласково потребовала светло-рыжая девушка.
Другая встала и спросила:
– Что вам принести? Креветок с лимонным соком? Бифштекс? Или вы вегетарианец?
Громов, растерявшись, уселся на свободный стул. Девушка продолжала стоять и улыбаться, словно верная любящая жена.
Кирилл никогда не страдал отсутствием женского внимания, но и на шею ему никто не бросался. «Что им от меня нужно? Неужели простой интерес?» – подумал Громов.
– Салат и рыбы какой-нибудь морской. Чтоб без костей.
Все трое заливисто засмеялись, вторя подружкам Жака.
– Они здесь все без костей, – сквозь смех сказала рыжая. – А может синтезатор ее живую ловит?
Шутка, озвученная не Кириллом, успех не имела.
Вопросы посыпались на звездолетчика, словно капли крупного дождя. Постепенно ливень превратился в болезненный град.
– Где вы родились? – спросила доселе молчавшая, самая молодая на вид девушка. – Меня зовут Софья.
– А меня Ангелина, – вставила рыжая. – Как вы к нам попали? Кто ваши родители?
– А кто вам Жак? – не дожидаясь ответов на предыдущие вопросы, снова спросила Софья. – Вы тоже бежали сюда? Или случайно нас нашли?
– Случайно, – только и сказал Громов.
Спасением оказалась принесенная еда. Кирилл начал медленно жевать. Под взглядом Светлячка Теодора он чувствовал себя и то уютней. По вкусу рыба напоминала земного карася, обильно разводимого и на Spes. А салат под названием «Безумное ассорти» вобрал в себя соль и сахар, фрукты и овощи, сырный и майонезный соусы.
Вскоре за столик Кирилла подсели еще две женщины: Мария и ее старшая сестра. Можно было подумать, что Жак и Кирилл по ошибке забрели на чей-то девичник. В столовой не осталось ни одного мужчины.
Громов доел и хотел встать, но Мария выхватила у него посуду и сказала:
– Я отнесу. Может, что-нибудь еще?
– Нет, спасибо, – едва сдерживаясь, ответил Громов. Весь этот спектакль с гипертрофированной заботой начинал его нервировать.
Он резко отодвинул стул и, под непонимающими взглядами женщин, направился к болтающему без умолку французу.
– Жак, надо поговорить.
– А попозже нельзя? Куда здесь торопиться?
– Начальство зовет, – скривив губы, соврал Громов – до встречи с Матвеем было еще почти полтора часа.
– Потом дорасскажу, – сказал Жак женщинам и залпом допил остатки сока.
Пока они шли через столовую к выходу, Кирилл чувствовал на спине сверла десятка пар глаз. Пройдя быстрым шагом по паркетной улице, Громов зашел в оранжерею, увлекая за собой француза.
Поэт по-прежнему творил среди цветов. Он лежал на скамье в дальнем углу оранжереи, на время предав кресло-качалку.
– Что, бабы замучали? – подняв голову, громко спросил Иван.
– Меня – нет, – самодовольно оскалился Жак.
– Откуда знаешь? – удивился Кирилл. –
– Это ты еще с моим братом не знаком, – засмеялся Поэт. – В здешних женщинах нет романтики. У них забрали индивидуальность, домашние заботы, веру в невероятное будущее и вместе с этим – души прекрасные порывы. Единственное, чего они хотят – здоровых детей.
– Это, по-твоему, начальство? – сдвинув брови, недовольно поинтересовался Жак.
– Я догадывался о чем-то подобном, – игнорируя спутника, сказал Громов. – Хотя поверить и нелегко…
– По-моему, здесь неплохо, – снова заговорил Жак.
– Что ты намерен делать дальше? – резко повернувшись к нему, поинтересовался звездолетчик.
– Для начала набрать потерянный пуд веса. И недельку поспать по двенадцать часов в сутки.
– Здесь все так спят, – поморщился Поэт. – Слабаки.
– Может быть, – поморщился Жак. Поэт явно ему не нравился. – Они же не лазили дни напролет без еды и воды по катакомбам.
– Да, – кивнул Иван. – Они в них живут всю жизнь.
– Если это катакомбы, то я Рекс четвертый, – сквозь смех произнес крамолу француз.
– Эйфория пройдет, настанут страдания, – проговорил Поэт. – Захочешь свободы глоток, а вокруг – материи рай.
Кирилл сел в кресло-качалку и надолго задумался. Француз, не находя себе места от возбуждения, начал мерить оранжерею шагами. Совсем недавно он мог стать вечным рабом в подвалах правительственного здания Гротенбурга, или, что даже лучше, умереть. Теперь у него есть все, о чем он не мог и мечтать. Все развлечения, любая еда и главное – внимание противоположного пола. От молодых девушек до зрелых женщин – все его хотели. По крайней мере, он так чувствовал.
Громов снова оттолкнулся от пола двумя ногами и медленно произнес:
– Нам нужно уважение здешних мужчин. А заработать его можно только одним способом – не трогать их жен.
Жак при этих словах снова поморщился.
– Поэт, у вас есть тюрьма? – спросил Громов.
– Нет, – ответил золотоволосый, – самое большое наказание – работа на плантации. Хотя многие сами туда рвутся.
– А храм есть?
– Космический Странник, тебе показали все, кроме плантаций.
– Ты хочешь бежать? – наконец усевшись на лавку, спросил Жак.
– Нет, – покачал головой Кирилл, не зная, можно ли доверять пафосному юноше.
– Я с вами, – сказал Поэт, словно Громов ответил «да».
– Поживем – увидим. Думаю, Жак, ты успеешь осуществить свое желание. Только брюшко не наешь.
– Я буду ходить в тренажерный зал и бассейн, – оскалился француз. За последние несколько часов он улыбался больше, чем за предыдущие две недели.
– Только женщин не тронь, – строго сказал Громов.
– Я не мальчик, – окрысился Жак, – сам разберусь.