Меценаты зла
Шрифт:
Жак включил свет и подошел к двери.
– Кто? – спросил он.
За дверью была тишина. Француз приоткрыл дверь и выглянул.
Ангелина влетела в дом, оттолкнув Жака. На ней были только трусики и прозрачный голубоватый сарафан. Рыжие волосы разметались по лицу и плечам, а твердые соски недвусмысленно приподнимали ткань. Ангелина приподняла укрывающий Громова плед и юркнула к нему в постель.
Мозг отказывался верить в происходящее, а мужскому естеству было плевать – оно твердело от приливающей к нему крови. Ангелина обняла
– Что тебе нужно?
– Ты мне сразу понравился…
– Что тебе нужно?! – громче повторил Кирилл.
– Я хочу тебя. Ты столько видел…
– Что тебе нужно?! – заорал Громов. Он всегда считал себя хладнокровным. Но его еще никогда не третировали женщины – и здесь он оказался слаб.
Ангелина сморщилась, словно ее заставили нюхать дерьмо.
– Семя мне твое нужно. Хочу здорового ребенка.
– Проваливай. Детей нужно зачинать в любви.
– Я сразу влюбилась в тебя…
Кирилл едва не взвыл.
– Уходи, – попросил он, одевшись полностью. С этого момента Кирилл решил снимать форму только в душе.
Оскорбленная Ангелина вышла из дома, хлопнув дверью. Громов лег поверх пледа и заставил себя заснуть.
Утром он был злой и не выспавшийся. Еще дважды ночью к ним стучались и просили впустить. Громов не реагировал, а Жак даже не проснулся.
Француз, воспринимающий пребывание в бункере как интересную игру, встал бодрым и свеженьким.
– Как думаешь, чем лучше позавтракать? – спросил он. – Бутербродами с семгой или ухой из форели?
– Я буду зеленый горошек с соевыми кусочками, – ответил Громов. – Желательно в спокойной обстановке.
– Какие вы, космонавты, нелюдимые, – пренебрежительно заметил экс-водитель. – Не зря ты сразу с Поэтом спелся.
– Я еще боевую спецшколу заканчивал, – угрожающе произнес Кирилл. – Тоже, знаешь ли, предрасполагает к мизантропии. Особенно после десятка убийств.
Француз прикусил язык и немного побледнел, став похожим на жителя Бункер-сити. Кирилл, не говоря ни слова, вышел на паркетную улицу.
В столовой сидели почти все ночные визитерши, Матвей и мужчина лет семидесяти с желтым лицом. Кирилл, поздоровавшись со всеми разом, двинулся прямиком к синтезатору. Через пару минут на его подносе красовались тарелочки с горошком, соевыми кусочками в луке и томате, свежая булка и стакан цитрусового чая с кубиком тростникового сахара.
Игнорируя приглашения, он вышел из столовой под перекрестьем удивленных взглядов.
В оранжерее пил чай с пряниками Поэт. Перед креслами-качалками появился аккуратный плетеный столик. Громов поставил на него поднос после приглашающего жеста Ивана.
Кирилл перевел кресло в стационарный режим – из краев полозьев выдвинулись четыре дополнительные ножки.
Завтракали в молчании,
– В городке живет много людей, но у меня сложилось впечатление, что они от меня скрываются, – нарушил молчание Кирилл. – Я встречаю только женщин, Матвея да тебя с братом. Где остальные?
– На плантации.
– Что они там делают?
– Чай пьют. И летают к звездам.
Недосказанность, плотным коконом обволакивающая тему плантации вне бункера, раздражала.
– Объясни ты толком, – как можно сдержаннее попросил Кирилл.
– Не могу, – грустно ответил Поэт. – Старейшина запретил.
«Вот и первые секреты, – подумал Громов. – Хотя Матвей обещал меня туда сводить».
– С каких пор ты стал его слушать? – поддел Ивана Громов.
– Не сегодня, так завтра все узнаешь сам. Так будет правильнее, – также меланхолично ответил Поэт и встал. – Пойду в библиотеку.
Он вылил остатки чая в первый попавшийся цветок и так, с кружкой и тетрадкой, вышел из оранжереи.
«На что надеялся старейшина, освобождая нас на неделю от работы? – подумал Кирилл. – Что мы бросимся жрать, развлекаться, релаксировать? Хотя Жак наживку проглотил с удовольствием. Стоит ему забраться в постель с женщиной, и крючок будет уже не вырвать. – Тут же пришла следующая мысль. – Или придется вырывать с мясом».
Кирилл нажал на кнопку, освобождая кресло от неподвижности. Среди легких покачиваний и тяжелых мыслей прошло утро. К обеду Кирилл понял одно: хоть голову сломай в размышлениях, а ближе к свободе не станешь. Нужно действовать. И решать все по ситуации.
Громов подхватил поднос с пустой посудой и вышел из благоухающей оранжереи. В столовой, несмотря на обеденное время, было пусто. «Жак всех баб увел, – ехидно подумал Кирилл, – вот и пусть с ними сам разбирается».
Выпив апельсиновой газировки, звездолетчик решительно двинулся к зданию администрации. Тяжелая, коричнево-черная дверь была не заперта. Громов зашел и застыл под дулами двух парализаторов.
– Повод для визита? – бесстрастно, словно швейцар-андроид, поинтересовался охранник.
– Мне нужен Матвей или Ростислав Генрихович.
– Матвей еще с утра ушел, – ответил второй охранник. – Повод для визита?
«Сотня-другая человек живет, а общаются, словно никто друг друга не знает».
– А можно свой «повод» обсудить с ним лично? – кивая на дверь кабинета, спросил Кирилл.
– Ростислав Генрихович все равно не пустит вас одного, – охранник начинал раздражаться, – в любом случая я все услышу.
– Не услышишь, – раздался сзади веселый голос Матвея. Сын старейшины хлопнул Кирилла по плечу. – Пойдем.