Меч Аркаима
Шрифт:
– Так, ребятишки! – хлопнул в ладоши Григорий Тарасович. – Вечерний туалет и по нарам!
Ребята вышли наружу, вскоре вернулись. За окном сгустилась тьма. Тучи нависли над горами, рекой и лесом. Звёзд не было видно на небе. Тревожно шумел лес.
В избушке зажгли свечи. Нарастало какое-то странное беспокойство, непонятно откуда взявшееся, спать никто не укладывался. Что бы хоть что-то делать Афанасий спросил у Григория Тарасовича, почему входная дверь открывается вовнутрь?
– Как почему? – удивился Григорий Тарасович.- Если зимой дверь снегом завалит, можно будет
Он ушёл в сени и какое-то время там возился.
– Что это с собакой? – поинтересовался Мурад.
Белка поджала хвост, забилась под нары, беззвучно скалила зубы и беспокойно оглядывалась.
В жуткой давящей тишине огромной силы удар с наружи потряс входную дверь.
Из сеней появился Григорий Тарасович, закрыл за собой дверь на задвижку и коротко приказал:
– Гасите свечи!
– Что это? – шёпотом спросил Афанасий, а Пётр и Мурад посмотрели вопросительно.
Григорий Тарасович махнул рукой, мол, не время, потом и занавесил окно какой-то дерюжкой.
Свечи погасли. Неописуемый ужас сковал обитателей избушки!
В темноте снаружи бесшумно двигалось что-то тёмное, страшное, долбило по стенам, кидалось камнями и дёргало дверь. Пётр ещё подумал, что собака ходила, шуршала лапами, а это же ходит совсем бесшумно. Вдруг тяжёлые шаги протопали по крыше. Домик ходил ходуном под тяжестью нечто. Потом это нечто ударило чем-то над окошком. Стёкла жалобно звякнули, но не разбились, и тут же опять затрясло дверь.
Время тянулось медленно.
Григорий Тарасович стал шептать «Богородицу».
За окном раздался жуткий вой. «Говорят, так воет собака Баскервилий» - почему-то подумал Пётр.
За окном нечто недовольно ворчало.
Григорий Тарасович размашисто перекрестился три раза на иконы в углу и громко, отчётливо выговаривая каждое слово, стал читать «Отче наш»:
– «Отче наш, Иже еси на Небесах!»
За окном нечто на этот раз угрожающе заворчало, и опять сильный удар потряс стену.
– « Да святится имя Твоё, да приидет Царствие Твоё, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли».
Вой раздался уже не под окнами, а вроде как дальше. Или это только казалось?
– « Хлеб наш насущий даждь нам днесь; и остави нам долги наша; якоже и мы оставляем должникам нашим».
Наступила тишина. Григорий Тарасович дочитал молитву до конца и начал читать её по второму разу.
Вой послышался где-то в горах.
Григорий Тарасович стал читать «Отче наш» третий раз.
Оцепенение от страха спало. В избушке вздохнули свободно.
Первым очухался Пётр.
– И что это было? – поинтересовался он.
– Пужинка! Местный злой дух – откликнулась
– Кто-то хочет пожертвования сибирских князей у него отобрать! – сказал, усмехаясь, Григорий Тарасович, зажигая свечи. – Так вот! Он принципиально против!
Григорий Тарасович снял мешковину с окна, накрыл ей опять рацию. За окном стояла непроглядная ночь.
– Да этого не может быть! – не уверенно возразил Афоня.
– То есть нам всё это сейчас приснилось? – съехидничала Наля.
– Нет! Но должны же быть у этого какие-то земные объяснения? Это выло явно живое существо.
– Ну да! – подтвердил Григорий Тарасович. – И объяснения должны быть. Но их нет!
– Выйди наружу, – посоветовал Петя,- посмотри, может, он какую-нибудь записку оставил, с объяснениями!
– Да пошёл ты! – огрызнулся Афанасий. – Как будто сам не … Ну не это самое…
– Да-а! – примирительно сказал Мурад.- Жуть какая-то! На войне как-то поспокойнее было! Не так страшно. Согласен?
И он посмотрел на Петра.
– В общем-то, да!- подтвердил тот.
– Самое интересное, дочка, что один воевал с одной стороны, а другой с другой. И, может быть, даже, и стреляли друг в друга.
Наля удивлённо посмотрела на ребят.
– Ну, бывает! – пожал плечами Пётр. – Что теперь? Но друг в друга не стреляли. На разных участках были. Мы выясняли
– Но могли?
– Могли – согласился Пётр, а Мурад утвердительно кивнул головой.
– А почему Наля? – спросил Мурад, переводя неприятный для него разговор на другое. – Она ведь, по идее, Настя?
– Мне это самой интересно – вздохнула девушка.
– Ну, так сложилось – объяснил Григорий Тарасович и добавил. – Ладно, гасим свечи, спим! Больше нас, надеюсь, никто не потревожит. Ни какие снежные люди.
– Так это был снежный человек?- удивились в один голос парни.
– Ну да! – сказал Григорий Тарасович. – А вы не догадались?
– Нет.
– Ну, что делать? Бывает. Я же говорил – у нас тут разные чудеса имеются.
– Надеюсь, вы не инопланетяне – сказал Петя.
– Надейся – засмеялась Наля.- А вдруг мы это они! А, пап? Такие зелёные, такие страшные!
– Будет болтать! Развеселилась.
– Это у меня от нервов.
– Хорошо. Укладывайтесь спать, ребятки.
Потихоньку все улеглись. Сон навалился на них сразу – сказалась усталость, накопившаяся за день и нервозность последнего события.
Ночь прошла спокойно.
ГЛАВА 12
Сквозь предрассветную дрёму, пробуждение, Мусу разбудило какое-то странное урчание. Он недовольно разлепил слипшиеся веки. Урчание усилилось. Алим сидел у входа палатки и сквозь прозрачную противомоскитную сетку смотрел наружу. Почувствовав пробуждение Муссы, он повернулся к нему, приложил палец к губам: «Тсс!» и тут же помахал ладонью, зовя к себе. Муса с неохотой выполз в утреннюю прохладу из спального мешка и подсел к Алиму. Зрелище было ошеломляющее: в двух метрах от входа в палатку стоял огромный медведь. Он разорвал мешочек с сахаром, доставал и с удовольствием, закрыв глаза, хрумкал его.