Меч и Цепь

Розенберг Джоэл

– …шумишь слишком, – прошипела темнота.

Карл вскочил на ноги – меч в одной руке, манрики-гузари в другой.

Уолтер Словотский со смешком вышел из тени.

– Успокойся. Это всего лишь ваш добрый приятель-вор.

Карл подавил желание врезать ему. Черт возьми, сколько уж раз он просил Уолтера не подкрадываться к нему! У него это чертовски ловко выходит.

Это просто нервы.

– Как они там?

Словотский наклонился и поднял сучок.

– Это фургон. – На земле появилась буква «X». – Дорога проходит здесь. – Мягко изогнутая

черта обогнула крестик слева.

– Костер вот тут, с нашей стороны фургона, так что наша сторона освещена. Чак, их четверо, так?

– Да.

– А я видел только троих. Один несет стражу на крыше фургона – в компании с бутылкой и арбалетом. Другой, толстяк, спит у костра, с нашей стороны. У него арбалет, но он не взведен. – Вор пожал плечами. – Правда, спит он с мечом в руке. Третий в гамаке – он вот здесь, меж деревьев.

Уолтер сплюнул.

– Четвертого я не нашел. Он мог облегчаться в кустах, но тогда у него или запор, или понос. Я дал ему кучу времени появиться – нет как не было.

– Может, он в фургоне?

Уолтер пожал плечами:

– Может, и так.

Чак качнул головой:

– Они не спят в фургонах. Слишком опасно. А будь кто-нибудь с женщиной – ты бы услышал. Кляпами они не пользуются. Впрочем, я бы не тревожился. Арбалета у них только два, и нам известно про каждый. Когда начнется драка, четвертый выскочит, и мы его положим.

– И как же мы это сделаем? – поинтересовался Уолтер.

Карл поднялся.

– Сделаем так же, как тогда – с Ольмином. Подберись поближе к фургону, чтобы быть уверенным, что достанешь ножом того, что на крыше, и жди. Дай нам с Чаком побольше времени – занять места – и снимай часового. Это будет сигналом для нас.

– Отлично, – сказал Уолтер. – Но мы не знаем, когда у них смена. Что, если нас заметят прежде, чем мы подойдем?

– Верно подмечено. Если они всего лишь поменяются местами, волноваться нечего. Просто убери того, что на фургоне. С другой стороны, если арбалет унесут с крыши, или тот, что у огня, насторожит свой – нам надо знать об этом прежде, чем мы нападем. Если это случится, просто уходи. Когда пройдет время, а мы с Чаком ничего не услышим, то вернемся сюда, спланируем все заново и попробуем снова.

Он повернулся к Чаку:

– Убьешь того, что в гамаке. Тот, что у костра, – мой.

Воин кивнул:

– Запросто. Что делать дальше?

– Хватай один из их арбалетов и ищи четвертого. Или помоги мне – если понадобится.

Уолтер, когда будешь снимать часового, попробуй попасть в грудь; впрочем, куда бы ни попал, лишь бы насмерть. Не высовывайся, когда будешь целиться; как только снимешь его – ищи четвертого.

Он хлопнул Уолтера по плечу.

– Помни, герой футбола: наша безопасность – на тебе. Мы должны быть абсолютно уверены, что положили их всех. Если хоть один из ублюдков спасется – мы попадем в большую беду. Нам вовсе не нужно, чтобы в Пандатавэе узнали, что я жив.

Уолтер криво улыбнулся.

– Какие мы кровожадные!..

– Есть

возражения?

– Это не упрек. Я ведь сказал – «мы».

Глава 4

АЭРИКСКИЙ ТРАКТ

Тех, кто умеет побеждать, куда больше, чем тех, кто умеет извлекать из своих побед пользу.

Полибий

Уолтер Словотский, сжимая один из метательных ножей, прижался животом к земле в высокой траве под большим дубом. Ладонь его прикрывала лезвие: блеск стали может насторожить жертву.

За коробкой-фургоном, на плоской крыше которого сидел и сонно моргал страж, костер бросал в ночь рыжие блики. Из своего укрытия Уолтер не видел места, где затаились Карл и Чак.

Должны затаиться, поправил он себя. Должны. По расчетам, они должны уже быть на месте – но Уолтер давно понял, что, если в дело замешан Карл, с расчетами можно проститься. Все равно все пойдет не так. Не хуже – просто иначе.

Чаще всего – кровопролитней.

Он провел пальцем по прохладной стали и решил выждать еще пару минут – чтоб быть уверенным, что они наверняка заняли свои места.

План должен был сработать.

А нет – то, что Карл жив, скоро станет известно всем, даже если выживший работорговец увидит одну его тень. Ни один другой великан шести с половиной футов росту не имеет привычки убивать работорговцев на торговых трактах Эрена. Да и, коли на то пошло, никто ростом пониже просто не рискнет обзаводиться такой привычкой: пандатавэйские гильдии давно отучили народ от подобных дурных манер.

Так какого черта я встрял во все это? Не из-за какой-то же одиннадцатилетней девчонки, которой никогда и в глаза не видел!

Все из-за чертова Карла Куллинана. Как обычно. Уолтер вполне мог пережить известие, что где-то кто-то плохо обращается с девочкой – хотя бы и насилует. Вокруг полным-полно тех, с кем обращаются не лучше. Убьешь ты пару-тройку виновных или нет – это ничего не изменит.

Надо быть прозорливей. Возможно, устоявшийся порядок и можно изменить – но не в одну ночь. Рисковать всем, чтобы потешить собственное чувство справедливости, было попросту неразумно.

Так почему же я согласился?

Уолтер вздохнул. Чертов Карл Куллинан. Пожми я плечами и откажись, он посмотрел бы на меня как на последнее дерьмо.

А так ли уж это важно? Так ли уж много стоит мнение Карла Куллинана?

Да. Ахира был лучшим другом Уолтера, а Карл положил море трудов, чтобы вытащить Ахиру из могилы. Это кое-чего стоило.

И многого.

А то, как Карл изменился за последние месяцы, стоило еще большего. Когда они только-только попали на Эту Сторону, Карл был подобен пушинке на ветру; Уолтер видел, как он взрослел, как отбрасывал щиты безразличия, нежелания понимать других, брать на себя ответственность.