Мечь и перо (Часть 1)

Ордубади Мамед Саид

Видя такое невнимание, Низами начал сожалеть о своем приезде в Шемаху. А ведь не так давно хаган Абульмузаффер приглашал его на жительство к себе во дворец и даже прислал в Гянджу специальных послов.

Под мышкой у Низами была его только что завершенная поэма "Лейли и Меджнун".

Наконец его пригласили к хагану.

Владыка Ширвана сидел в окружении визирей и придворных. Низами поздоровался.

Абульмузаффер ответил на приветствие, не вставая с места:

– Добро пожаловать, уважаемый поэт, рады тебя видеть!
–

Хаган деланно улыбнулся и продолжал: - Удивительно, как ты не испугался ширваншаха и пересек нашу границу в столь беспокойное время?! Но раз ты уже здесь, садись!

Низами, поклонившись, сел.

– Скажи мне, закончил ли ты поэму "Лейли и Меджнун", которую я тебе заказал?
– спросил ширваншах.

– Да, закончил и привез. Если поэма понравится хагану, я уеду из Шемахи преисполненный гордости.

Низами развернул большой шелковый платок, в который была завернута поэма, и приподнес ее Абульмузафферу.

Ширваншах открыл изящно переплетенную книгу и начал вслух читать предисловие:

Мне просторечье низкое претит,

Твое наречье тюркское претит,

Поскольку я - монарх, мой сан высок,

Да усладит мой слух высокий слог.

Прочитав эти строки, он метнул на поэта грозный взгляд.

– Что это значит?! Ты решил в своей поэме ответить мне на мои мысли, которые я высказал, делая тебе этот заказ?! Зачем это тебе понадобилось? Или ты хотел этими строчками подчеркнуть мою враждебность к азербайджанскому народу и его языку? Очевидно, получив мой заказ, ты воспылал ко мне враждой, которая потом из сердца перекинулась в твой мозг. Я вижу, тебе неприятно писать стихи по-фарсидски. Не так ли?

– Работая над поэмой, я старался быть искренним, - ответил Низами.
– Я вижу, хаган сердится, - точно так же был рассержен и я, когда получил от него заказ. Для каждого человека родной язык, родная литература и родной народ - святы!

Абульмузаффер изумленно смотрел на Низами.

– Вот ты каков?! Выходит, и твоя кровь тоже заражена бунтарской проказой?.. Забирай свою книгу, и ступай вон! Подобные творения не достойны моей награды. Напрасно ты затратил столько труда!

Низами взял поэму и поднялся.

– Я написал это не для того, чтобы получить награду, - сказал он.
– Я написал поэму по-фарсидски затем, чтобы хазрет хаган еще раз убедился в высокой культуре, талантливости и способности азербайджанского народа, который им презираем, чтобы хаган понял: такой народ никогда не примет ярма иноземного господства.

Поклонившись, Низами покинул дворец Ширваншаха.

Наследный сын ширваншаха Абульмузаффера возвращался из Багдада в Ширван. На пути его был Тебриз.

Как раз в эти дни Кызыл-Арслан получил от Низами письмо. Поэт писал:

"Великий хекмдар!

В Аранском государстве продолжают царить произвол и бесправие; по-прежнему нет связи с центральным правительством, Хамадан и Багдад далеки от Северного Азербайджана. Все это позволяет ширваншаху заниматься

самоуправством. Сейчас в его тюрьме томятся тысячи безвинных азербайджанцев.

Совсем недавно был брошен в тюрьму поэт Хагани. Желая спасти его, я поехал в Шемаху, повез ширваншаху свою поэму "Лейли и Меджнун", написанную по его заказу. Предисловие к поэме не понравилось хагану, он оскорбил меня и вернул мне мой труд.

Таким образом, мне не удалось помочь поэту Хагани. Ширваншах считает его причастным к заговорщикам, которые подготавливали покушение на его особу.

Эмир Инанч не желает защищать права жителей Северного Азербайджана, временно проживающих в Ширванском государстве, называя их всех приверженцами Кызыл-Арслана..."

Через два дня после получения этого письма Кызыл-Арслан встречал наследного сына ширваншаха. Владыка Азербайджана решил продемонстрировать гостю военную мощь своего государства и приказал войскам собраться в районе между Яныгом, Сардари и Тебризом.

Дорога от Яныга до Тебриза, по которой предстояло ехать наследнику ширваншаха, была устлана дорогими коврами. У яныгского источника были разбиты сотни шатров. Здесь высокий гость должен был обедать.

Над шатром из красного шелка, который предназначался наследному сыну ширваншаха, был сооружен золотой купол. С обеих сторон у входа выстроилось несколько десятков рабоз, опоясанных широкими позолоченными поясами, с позолоченными палицами на плечах.

Сто тысяч молодых всадников, прибывшие из Урмии, Хоя, Маранда, Карадага и Хамсы, сопровождали наследного царевича от города Ковкана до Яныга.

В Яныге сына Абульмузаффера встретил визирь Кызыл-Арс-лана Шамсаддин и передал ему привет от владыки Азербайджана.

Отдохнув несколько часов в своем шатре, наследный царевич перешел в другой большой шатер, где все уже было готово к трапезе.

Гостю прислуживали десятки рабынь, разодетых в шелка, с изумрудными браслетами на щиколотках.

После еды наследный сын хагана снова двинулся в путь к Тебризу. Желая лучше ознакомиться с окрестностями столицы Азербайджана, он вышел из тахтревана и попросил подать коня. К нему подвели карабахского иноходца.

Лошади молодого царевича и сопровождающей его свиты ступали по дорогим коврам, разостланным на дороге.

Кызыл-Арслан встретил наследника ширваншаха возле города, поцеловал его в лоб и повез в свой дворец.

Кызыл-Арслан принял решение оставить у себя в гостях наследного царевича на две недели. В Шемаху хагану Абульмузафферу было послано письмо:

"Элахазрет!

Враждебные действия эмира Йнанча привели к тому, что в управлении Северным Азербайджаном были допущены большие ошибки. В результате этого элахазрету хагану пришлось арестовать многих аранцев. Желая положить конец самоуправству эмира Йнанча, я принял решение лично заняться делами Арана и устранить разногласия, существующие между Ширваном и его соседом, аранским народом.