Меч императора Нерона
Шрифт:
— Опомнись, что ты говоришь?
— Говорю то, что думаю. Кому-то, может быть твоим друзьям, недовольным теперешним принципатом, выгодно, чтобы близкий к императору человек, которому император доверяет важные поручения, был уличен в сношениях с врагами Рима.
— Замолчи! — крикнул Афраний и, неловко дернувшись, поднялся.— Я прикажу взять тебя под стражу!
Никий изобразил на лице крайнюю степень удивления.
— Ты мог сделать это в самом начале нашего разговора. Ты мог сделать это раньше, когда я был болен и лежал в постели,— стоило лишь прислать
— Я исправлю ошибку,— прошипел Афраний сквозь зубы, с ненавистью глядя на Никия,— сделаю это сейчас.— И он посмотрел на дверь, словно собирался позвать солдат.
Никий медленно встал со стула, он глядел на Афрания сейчас с не меньшей ненавистью, чем тот на него.
— Делай, Афраний, то, что должен, если можешь.
— Ты в этом сомневаешься? — И Афраний зычно крикнул: — Солдаты, ко мне!
— Только имей в виду, я буду кричать, что ты заговорщик,— быстро говорил Никий, глядя на Афрания без страха, но прислушиваясь к тяжелым приближающимся шагам за дверью.— У меня есть что сказать императору, если он захочет узнать, за что я арестован. Агриппина рассказала мне все: ты и Анней Сенека...
Тут дверь распахнулась, и в комнату вбежало несколько солдат. Они остановились, недоуменно глядя то на Никия, то на своего командира.
Лишь несколько мгновений Никий находился в замешательстве и пришел в себя быстрее Афрания Бурра.
— Значит, мы договорились, мой Афраний,— проговорил он лениво, словно заканчивая дружеский разговор.— Я готов встретиться с этим человеком, но не сегодня. Уже поздно, я устал, а ведь мне еще нужно увидеться с императором, он ждет меня. Прощай!
С этими словами пройдя между расступившимися солдатами, Никий вышел из комнаты. Он ватным шагом пересек караульное помещение, несколько комнат двора и, остановившись у двери, все не мог понять, куда он явился. Ему казалось, что вот сейчас за спиной он услышит окрик Афрания Бурра, потом снова топот солдат. Он ощутил, что, как только они дотронутся до него, он сейчас же потеряет сознание, потому что спина его сейчас стала чувствительнее лица: с нее будто сняли кожу, и он чувствовал ею каждый шорох позади себя, каждый еще не родившийся звук. Спина осталась без кожи, он не выдержал бы теперь даже легкого к ней прикосновения...
Дверь перед ним открылась, и Никий увидел Теренция, смотревшего на него испуганно. Теренций шагнул навстречу, выставил вперед руки:
— Тебе стало хуже, мой господин?!
— Сейчас уже нет, Теренций, сейчас уже нет,— слабо выговорил Никий и упал на руки слуги.
Глава шестнадцатая
Войдя к Нерону, первой Никий увидел Поппею. Она улыбнулась, поманила его рукой: — Подойди, я хочу взглянуть на тебя. Погладила повязку на руке и вдруг резко сжала пальцы. Никий вскрикнул от неожиданной боли.
— Больно? — спросила она.— Я слышала, что рана неглубокая. Это так?
— Да,— ответил Никий, несколько отстраняясь
— Врачи ничего не смыслят, они только делают вид. Ты и сам, как я слышала, врач, тебе должно быть виднее.
Никий не понимал, к чему она ведет, смотрел на нее с вежливой осторожностью.
Вдруг она спросила — резко, будто ударила его наотмашь:
— Ты видел, как Агриппина прыгнула в воду?
Он замер. Она нетерпеливо дернула головой:
— Отвечай же, я спрашиваю тебя!
— Не видел,— глядя себе под ноги, произнес Никий.— Мы были в лодке, когда корабль стал разрушаться.
— Странно. Я думала...
Но Никий так и не узнал, что же думала Поппея: из-за полога кровати показался Нерон.
— А-а, Никий,— проговорил он так, будто только что появился в комнате,— надеюсь, ты чувствуешь себя хорошо.
Никий почтительно поклонился:
— Благодарю, принцепс, но, к сожалению, я чувствую себя плохо.
Нерон близоруко уставился на Никия:
— Да? А мне говорили, что ты вполне здоров и даже успел поссориться с Афранием Бурром. Наверное, мне сказали неправду. С некоторых пор обманывать императора стало обычным делом. Близкие предают меня, но я ничего не могу с этим поделать. Вот и ты...— Он не договорил, выжидательно глядя на Никия.
— Я люблю тебя и не могу предать,— сказал Никий, прямо глядя в глаза Нерону.— Но я виноват перед тобой и заслуживаю наказания.
— Наказания? — улыбнулся Нерон, но улыбка была холодной.— Какой же род наказания я должен к тебе применить? Выбери сам, я сделаю, как ты хочешь.— И так как Никий молчал, добавил: — Говори же, мы внимательно слушаем тебя.
Никий вполне понимал, что этот шутливый разговор совсем не шутка. Он должен ответить предельно точно, от этого зависели его жизнь и его будущее. Нужно было подумать, но времени на размышления не хватало, каждая секунда промедления только усугубляла его положение. И тогда он чуть дрогнувшим голосом выговорил:
— Смерть. Я заслуживаю смерти, принцепс.
Нерон покосился на Поппею (ее лицо осталось непроницаемо), потом удивленно поднял брови и выпятил нижнюю губу:
— Вот как! И какого же рода казнь ты предпочел бы?
— Я не знаю, я плохо разбираюсь в этом.
— Слышишь, Поппея,— воскликнул Нерон, явно предлагая любовнице посмеяться,— наш Никий плохо разбирается в казнях! Зато я разбираюсь в них очень хорошо.
Поппея недовольно на него взглянула:
— Ты шутишь?
— Нет, я в самом деле неплохо разбираюсь в казнях и люблю особенно изысканные. Казнь должна быть интересной, ведь смерть — это трагедия. А кому нужна скучная трагедия! Ты со мной не согласна? — Поппея не ответила, сердито отвернулась, и Нерон продолжил: — Вот недавно — ты помнишь? — я устроил в цирке замечательную казнь для христиан. Римляне восторгались, такого зрелища они еще не видели. Если бы не я стал императором, им было бы скучно. Если бы императором стал, к примеру, твой муж Отон, то он просто распял бы их. Представляешь, какая это скука!