Меч императора Нерона
Шрифт:
И Никий вдруг твердо выговорил:
— Могу.
Он сам одел ее. Делал это с трудом и неловко — не умел, кроме того, мешала раненая рука. Сам провел в комнату, усадил в кресло. Несколько раз повторил то, из-за чего пришел,— план ее спасения. Она кивала, но ему все казалось, что Агриппина понимает плохо.
Наконец, заставив ее повторить (она повторила: механически, но довольно связно; он с досадой смотрел на нее), Никий сказал, что ему пора, и направился к двери.
— Никий! — вялым
— Что? — бросил он нехотя, полуобернувшись в ее сторону.
— Скажи, Никий, ведь ты можешь убить меня? Ты хочешь, скажи!
Не отвечая, он вышел в дверь и уже на лестнице, ткнув кулаком в пустое пространство перед собой, раздраженно выговорил:
— Хочу.
Глава восемнадцатая
Симон из Эдессы вздрогнул, когда человек, закутанный в плащ, окликнул его в темноте. Он уже сжал рукоять меча, но узнал голос Теренция, сказавший:
— Не бойся, Симон, это я, Теренций.
— Ты? Почему здесь? Симон шагнул к Теренцию, внимательно всмотрелся в его лицо, не доверяя самому себе.
Теренций огляделся по сторонам, прошептал с тревогой в голосе:
— Мне нужен Онисим. Ты можешь провести меня к нему?
Симон некоторое время вслушивался в темноту, потом взял Теренция за руку, отвел на несколько шагов в сторону.
— Уходи,— отрывисто произнес он,— тебе не нужно встречаться с Онисимом.
— Но меня послал... меня послал Никий.
— Как ты нашел этот дом? — спросил Симон и, снова вслушиваясь в темноту, предупредил: — Говори тихо, нас могут услышать.
— Дом? — недоуменно переспросил Теренций и указал пальцем на чуть заметное в темноте строение.— Разве не здесь живет кожевник Тирон?
— Как ты узнал? — настойчиво и с очевидной угрозой проговорил Симон.
Теренций пожал плечами:
— Мне сказал Никий. А что?
— А ему откуда это известно?
— Я не знаю, он не объяснил. Он просто сказал, что нужно пойти к дому кожевника и что там я найду Онисима. Почему тебя это беспокоит? Что-то случилось?
Симон не отвечал, сердито сопел, смотрел в сторону. Теренций потоптался беспокойно, поминутно оглядываясь:
— Я не знал, что найду здесь тебя, Симон, я сам удивился. Про тебя Никий мне ничего не говорил. Я должен увидеть Онисима, мне скоро нужно возвращаться.
— Ты можешь не возвратиться никогда,— неожиданно выговорил Симон.
— Почему? Не понимаю тебя.
Симон взял Теренция за плечо:
— Лучше уходи сейчас. Я тебя не выдам, но только уходи.
— Как ты сказал?! «Не выдам»? Но почему ты должен выдавать меня? Я не понимаю, Симон.
— Потому что Онисим считает вас предателями,— Симон пристально глядел на Теренция,— и Никия,
— С чем... не согласен, Симон? Я не понимаю.— Голос Теренция прозвучал испуганно.
— Не согласен убивать вас,— жестко выговорил Симон.
— Да, да,— с надеждой, быстро сказал Теренций,— ты же не считаешь Никия...
Он не договорил, но Симон понял и ответил тихо:
— Я еще не решил. Я не знаю.
— Но ты, ты...— Теренций схватил Симона за ворот плаща.— Ты можешь погубить Никия! Ты, который должен его защищать!
Симон с силой ухватил Теренция за запястья, оторвал его руки от себя:
— Я ничего не должен,— сквозь зубы проговорил он.— К тому же я тебе сказал, что еще ничего не решил.
— Тогда я сам пойду к Онисиму,— неожиданно решился Теренций и, резко развернувшись, пошел в сторону дома.
— Постой! Да постой же! — Симон бросился за ним, вцепился в руку. Теренций грубо вырвал руку, ускорил шаг. Симон схватил его сзади за плащ, едва не повалил старого слугу на землю.
— Упрямый старик! — прокричал он, забыв об осторожности.— Я же хочу спасти тебя.
Теренций не успел ответить, насмешливый голос из темноты произнес:
— Не знал, Симон, что ты такой сердобольный. Не думал, что ты предашь нас так скоро. Идите в дом, будем говорить там.
Это был голос Онисима, но его самого ни Теренций, ни Симон так и не увидели. Лишь услышали удаляющиеся шаги.
— Беги! — горячо шепнул Симон на ухо Теренцию.— Я попытаюсь задержать их.
И снова Теренций не успел ответить, а Симон сумел вытащить меч из ножен только до половины — выскочившие из темноты люди повалили его на землю, другие схватили Теренция, потащили к дому.
— Симон! — жалобно позвал Теренций, но его так сильно ткнули в спину чем-то твердым (вероятнее всего, рукояткой меча), что он лишь вскрикнул от боли и не решился повторить.
Его втолкнули в полутемную комнату — светильник в углу на низком столе лишь обозначал пространство. Онисима Теренций заметил лишь тогда, когда он обратился к нему:
— Ну что, Теренций, ты пришел найти свою смерть? Ты пришел правильно, она здесь.
Теренций не отвечал, пытаясь вглядеться в лицо Симона, стоящего у стола,— оно находилось в тени.
— Правильнее было бы сначала убить хозяина, а потом слугу,— продолжал Онисим.— Ты оказался слугой, рабом, хотя некоторое время назад я подумал, что ты наш брат. Я ошибся: ты родился рабом и умрешь им. Ну, что ты мне скажешь напоследок? Или ты все-таки одумаешься и не из-за страха перед смертью, а из-за страха перед Богом отведешь нас к твоему проклятому Никию?