Меч императора Нерона
Шрифт:
— Ты хочешь убить меня? — неожиданно твердо, хотя и тихо проговорил Теренций.— Убей! Ведь ты считаешь себя почти что Богом и решаешь за него, кому жить, а кому умереть. Сейчас я в твоей власти, убей, если можешь.
— Не богохульствуй! — оборвал его Онисим, но голос его на этот раз прозвучал не вполне уверенно.— Когда ты почувствуешь лезвие меча у себя внутри, то, может быть, не будешь так смел.
— Ты напрасно пугаешь меня, Онисим.— Теренций вздохнул устало.— Я стар, и моя смерть все равно близка. Какое имеет значение, раньше она наступит
— А почему ты не спрашиваешь, старик, за что я хочу убить тебя?
— Я ни в чем не провинился перед тобой, Онисим,— так же устало ответил Теренций.— Ты только орудие Бога. Если Он справедлив, как ты внушал мне, то, значит, я провинился перед Ним и должен умереть. А если не справедлив, то я все равно не смогу оправдаться. Но мне кажется, ваш Бог — это вы сами. Вы все решаете за Него — что же я могу с этим поделать?
— Не богохульствуй! — снова сказал Онисим и, встав, подошел к Теренцию,— Ты не сознаешь, что болтаешь, твой разум помутился, старик!
— Если так, то тем более мне не стоит жить.
Онисим был явно в замешательстве. Чтобы скрыть
Смущение, он выговорил грозно:
— Зачем ты пришел ко мне?
Теренций не ответил, сложил руки на животе и опустил голову.
— Ты не желаешь говорить со мной? — Онисим отступил на шаг, внимательно разглядывая Теренция, словно видел его впервые.— Ну, отвечай же!
Последнее он произнес все еще грозно, но уже с просительными нотками в голосе.
Теренций медленно поднял голову, как и Онисим его только что, осмотрел того с ног до головы, выговорил твердо:
— Я скажу тебе только тогда, когда ты дашь мне слово, что сделаешь то, о чем просит Никий!
— Дам тебе слово?! — с болезненной гримасой на лице, чуть склонив голову набок, словно для того, чтобы лучше рассмотреть собеседника, вскричал Онисим.— Я должен дать тебе слово?! Да ты понимаешь, что ты такое говоришь, глупый старик! Твоя жизнь в моих руках, висит на волоске, и я неосторожным движением мизинца могу ее оборвать в любое мгновенье!.. И я должен давать тебе...
— Оборви,— перебил его Теренций,— я готов.
— Ты упрямый осел! — Онисим махнул рукой, вернулся на прежнее место и с такой силой бросил свое тело на стул, что тот опасно затрещал.
Наступило молчание — слышно было лишь потрескивание фитиля в светильнике. Постояв некоторое время, Теренций опустился на пол и вытянул ноги. Голова свесилась на грудь, казалось, он спит.
— Ты слышишь меня? — наконец спросил Онисим так, будто он уже перед этим что-то произнес, но не получил ответа.
— Да,— не сразу и не громко отозвался Теренций, не поднимая головы.
— Что хочет Никий?
— Ты сделаешь?
— Говори!
— Ты даешь слово? — упрямо выговорил Теренций и, медленно подняв голову, посмотрел на Онисима.
— Смотря что он просит. Если...
— Ты даешь? — перебил
Онисим засопел. Несколько раз он порывался встать, но так и не поднялся. Наконец Теренций услышал тихое:
— Да.
И сразу же старый слуга подошел к Онисиму и встал рядом:
— Он хочет, чтобы ты...— начал было Теренций, но, покосившись на дверь, выразительно взглянул на собеседника и не продолжил.
Онисим медленно встал, едва двигая ногами и шаркая подошвами по полу, дошел до двери, приоткрыл, выглянул наружу. Вернулся, сел, не поднимая головы сказал:
— Продолжай.
— Он хочет, чтобы ты...— склонившись к самому уху Онисима, прошептал Теренций,— чтобы ты убил его.
— Кого? — Онисим резко вскинул голову, больно ударив Теренция по скуле.
Потирая ушибленное место, Теренций выговорил по слогам:
— Чу-до-ви-ще!
Онисим посмотрел на него так, будто Теренций сошел с ума и не ведает, что говорит.
— Да,— кивнул тот,— его, Нерона.
— Но я думал...— удивленно глядя на Теренция, начал было Онисим, но тот досказал за него:
— Думал, что Никий предатель. В тебе нет терпения, Онисим. Я стар и знаю, что в молодости терпеть трудно, хочется все совершать немедленно.
— Ты считаешь меня молодым? — недовольно спросил Онисим.
— Я считаю тебя моложе себя. Кроме того, ты никогда не был рабом, а рабство учит терпению. Так вот,— продолжал он, жестом останавливая хотевшего что-то возразить Онисима,— слушай меня внимательно, а то я уже и так потерял с тобой слишком много времени, меня могут хватиться. Через два дня, около полудня, ты будешь на площади и дождешься императорских носилок. Император остановится и будет ждать Никия — Нерону передадут, что для него есть срочное сообщение. Лишь только слуга отойдет от носилок, к ним подойдет Никий. Ты подойдешь следом.
— А стража? — выдохнул Онисим.— Разве они пропустят меня?
— Ты назовешь пароль.
— Какой пароль?
— Пароль преторианских гвардейцев на этот день. «Агриппина». Запомни — «Агриппина».
— А если... они...— сглотнув от волнения, с запинкой проговорил Онисим.— Если они не пропустят меня?
— Они должны пропустить. Рядом будет Никий, он поможет тебе. В руках ты будешь держать свиток.
— Какой свиток?
— Все равно какой,— усмехнулся Теренций.— Это может быть просто кусок бумаги. Пусть думают, что ты хочешь подать прошение самому императору. Ты понял?
Онисим кивнул (скорее непроизвольно дернул головой):
— Да.
— Вот и все,— сказал Теренций и сделал шаг к двери, будто собрался уйти.
— Постой! — Онисим поймал его за край одежды.— И это все? А дальше, дальше что?
Теренций посмотрел на него насмешливо:
— Дальше? Ты не знаешь, что делать дальше?! Я удивляюсь тебе, Онисим. Ты подойдешь к носилкам, вытащишь меч или нож, спрятанный под одеждой, и сделаешь то, что так любишь делать. Тут я тебе не советчик, я плохо обращаюсь с оружием.