Меч истины

Atenae

– И не прочь повоевать ещё? – сощурился офицер.

– Сейчас я не прочь отдохнуть и поесть. И выпить вина, если найдётся.

Офицер раскатисто засмеялся. Этот смех прозвучал неуместно у ограды отрубленных голов. Смех триумфатора.

– Найдётся и выпить, и закусить. Но прежде надо покончить с мерзкими кудесниками, - командир кивнул своим подчинённым, которые принялись раскидывать жуткую ограду, всё ещё опасливо косясь на нас.

– Кто это делает? – спросил я.

– Никогда такого не видел, малыш?

Теперь,

когда мы стояли рядом, стало видно, что он несколько уступает мне в росте. Впрочем, для него это ничего не значило – он не принимал меня всерьёз. В отличие от Томбы я никогда не питал пристрастия к безделушкам. Ещё недавно я вообще не собирался жить. У меня не то, что украшений – одежды приличной не было. А тот добрый человек, что уступил мне свою, был гораздо шире в плечах и в поясе. Так что бывшего героя арены я совсем не напоминал. Боюсь, больше всего я напоминал удилище в мешке.

– Страшновато, признайся, малыш? Такие штуки делают местные колдуны-друиды, чтобы привлечь к себе своих мерзких богов.

Он сделал знак одному из подчинённых, который осторожно взошёл на холм. Некоторое время все ждали в напряжённом молчании. Потом разведчик появился вновь, размахивая рукой:

– В святилище никого нет, Мелиор!

Солдаты поднялись на холм. Мы с Томбой последовали за ними. Капище имело форму разомкнутого земляного круга с четырьмя столбами внутри. Эти столбы из почерневшего от старости дерева были тоже украшены изображениями мёртвых голов. Строений в священной ограде не было, только исполинский дуб в центре, и глубокий земляной колодец под ним. Из колодца исходил тяжёлый дух, ощутимый даже посреди густых ароматов леса.

– Это кельтское капище-неметон. Здесь их колдуны служат своим богам.

– А в колодец кидают жертвы? – спросил я.

– То, что от них остаётся, - хмыкнул командир. – А остаётся немногое. Головы идут на ограду, кожа – на обивку щитов.

Он насмешливо скосился на меня. Я ответил:

– Разве буйволиная кожа не крепче?

– Крепче, разумеется. Но она не даёт помощи потусторонних сил. Здесь верят в эту помощь.

Солдаты Мелиора продолжали обыскивать неметон. Впрочем, и без того было ясно, что на вершине холма нет ни людей, ни ценностей. Один из солдат приволок громадный кувшин, но когда его опрокинули, оттуда высыпалось что-то мерзкое, вроде ссохшихся летучих мышей и змеиных шкурок.

– Вот такие дела, красавчик! – снова поддел меня Мелиор. – Здесь лучше не бродить в одиночестве мальчикам из Рима. Иначе твоя шкура может пойти на чей-нибудь щит.

Ему нравилось подкалывать меня, именуя то малышом, то красавчиком. Поскольку то и другое было далеко от истины, я начал подумывать, не обидеться ли. Потом решил, что моя мысль стать незаметным неплохо воплощается в жизнь.

Разорив капище, солдаты побродили по холму, но командир созвал их в строй.

– В

этих местах не стоит ходить малым числом. Куда вы направляетесь?

– Туда, где можно поесть и заработать, - ответил Томба, улыбаясь. Улыбка у него была располагающая, так что покорила даже этого Мелиора.

– В Иске Думнонийской, что на Эксе вы найдёте и то, и другое. Если присоединитесь к нам.

– Охотно, - сказал мой брат за двоих. Он знал, что я не стану спорить.

А я и не ведал в тот миг, что начинается цепь событий, которая неумолимо опровергнет мои планы и сделает меня служителем самого загадочного и самого справедливого из богов.

Воин представился нам Фабием Валентом.

– Но люди чаще называют меня Мелиором, - добавил он, не смущаясь. Видно, его нисколько не тяготило пышное прозвище , как не тяготила пышная шкура на плечах. Мне было бы неловко носить и то, и другое. Впрочем, с некоторых пор люди всерьёз именуют меня Мечом Истины, это не менее пышно, а я уже не смущаюсь – привык. Должно быть, Валент точно так же привык к своей славе и принимал её вполне непринуждённо. Он был здесь хозяином, мы – гостями. Он защищал нас, и, кто знает, что было бы, попадись мы на глаза Морридигу с его людьми. Так что Мелиор имел все основания относиться к нам покровительственно.

Впрочем, моего друга он сразу зауважал. На расспросы о себе, бывший гладиатор ответил очаровательно уклончиво:

– Там, где я сражался в последний раз, меня называли Томба Нубиец. Ещё называли Томбой-копейщиком, но теперь это в прошлом.

Мой друг по-прежнему ехал верхом. Мелиор, убедившись, что окрестности безопасны, зашагал рядом с ним, заставив меня несколько приотстать. Они вели беседу равных.

– Кому ты оставил свои пальцы? – спросил Фабий Валент. Кажется, он и Томбу был бы не прочь поддеть.

– Я был лучшим, Мелиор. Но повстречал лучшего из лучших. Он мог сделать со мной всё, но забрал только это.

Поразительно, ему нравилось об этом рассказывать!

– И как ты без пальцев управляешься со своим чудесным мечом? – воин не мог не оценить качество оружия.

– Этот меч для особых случаев, - ответил мой друг, не ведая, насколько близок к истине.
– Если очень захочу, я могу убить и без меча.

Томба зажмурился, прислушался к чему-то, потом сделал молниеносное движение левой рукой. В кулаке трепыхалась пойманная муха.

– Побеждена!
– воскликнул Мелиор. – Мухи Британии тебе не страшны. А как с людьми?

– Я могу сражаться левой рукой. Кстати, моего друга зовут Марк Визарий Лонга, - Нубиец не мог не вспомнить, с кем постигал искусство двуручного боя.

– О как! – усмехнулся Фабий Валент. – Действительно, Лонга. И что можешь ты, Лонга?

Его голос казался мне густым и жирным. Равно как и ухмылка, в которой не было ни капли уважения.

– Могу с закрытыми глазами писать по-гречески, - пробурчал я, отворачиваясь.