Меч любви
Шрифт:
Говорю же. Женщины хуже гильотин. Но уж точно куда приятнее, здесь спору нет.
До номера мы дошли. Остались одни.
И предались страсти любви. Шучу, шучу. Это в небе, на фоне звёзд и пылающего кратера, будучи грязными, целоваться романтично. Здесь же, на фоне дорогого номера, наш вид никаких таких мыслей не навевал.
— Иди ты первая, — сказал я.
— Куда?
— В душ.
— А ты? У тебя кровь. Может, надо раны осмотреть?
— У меня регенерация. Всё, что нужно, уже закрылось.
— Но не мгновенная же регенерация.
— Ты
— Как скажет мой герой, — фыркнула она и ушла в душ.
Я тоже туда заскочить успел. В смысле, не в душ, а руки помыть. После чего принялся за дела. Первое сообщение ушло Зануде.
«Здесь такое!» — написал я ему.
После чего достал все отобранные мобильники и принялся чистить чужие счета. Зануда мне ответил сразу, с уточнением, что именно такое и где нахожусь, но я заигнорил его.
Нет, я понимаю логику их ведомства, зачем разбрасываться ценным человеческим ресурсом, если можно с Эварницким никого не отправлять и подождать, когда он сам позвонит, но… Да пошли они все лесом. Могли бы хоть про Елену предупредить. Знал бы, что едем в одном поезде, точно бы билеты поменял.
Но чего уж теперь.
То, что стал на несколько десятков миллионов богаче — грело душу, но уже не так сильно, как в первые разы. Кажется, грабить бандитов превратилось в рутину.
Эх, эх. А ведь теперь мне искать этого Маркова, всю его шоблу и сокращать преступные ряды. Потому что я их предупреждал, что будет, если ещё раз рыпнутся. Они не послушали. Самое отвратное, что это меньшая из моих проблем. Надо ответить храмам. Да и тот факт, что меня атаковал кто-то из богов, как бы намекал, что шутки кончились.
Боги не могут делать что хотят. Это один из законов. Точнее… Нет, не так. Делать-то они могут, но это ограничено целой серией сдерживающих противовесов. Во-первых, волей других богов. Тут как договоришься и насколько силушки хватит. Во-вторых, их ограничивают те самые законы, которые есть воля старших богов. Один из законов гласит, что боги не могут свободно приходить в мир смертных и тем более активно вмешиваться. Аналогию можно провести с простолюдинами и аристократами. В теории, аристократы не имеют права убивать налево и направо простолюдинов. Высшая власть на такое недобро смотрит. На практике — придётся заплатить штраф, не больше. В случае богов — то же самое. Насколько я знаю, чтобы так жахнуть, нужно нормально сил вложить. Продолжая с аналогиями, это как один богатый человек захотел избавиться от другого человека и потратил на это один процент от своего общего капитала. В данном случае — процент от общей силы. Это много. Сила копится веками. Поэтому я и удивлён, что пошли на такие меры. Куда дешевле скупить все гильдии убийц и устроить мне весёлую жизнь.
Как бы там ни было, это серьёзная заявка на эскалацию конфликта.
В контексте чего сближение с Еленой выглядит особо опасно. И для неё, и для меня.
Но если бы всё было так просто. У меня просто голова разрывалась, когда я пытался разобраться, что делать в этой ситуации. Выставить её за дверь? Простое решение, которое не поможет. Дело в том, что Блохина уже стала мне не посторонним человеком. Как минимум из-за чувства благодарности. Она на пару с Даурой воскресила меня. Да, я потом подарками отдарился,
При желании я бы мог легко посмотреть на всё это цинично. Сказать, что Блохина наивна, слишком юна для меня, что её помощь была не так уж полезна, но… Я так не стал делать.
Хорошее отношение я ценил. За девушку уже переживал, и это был тот факт, который я признавал. Как признавал и то, что она уже попала под прицел, что выгонять и отстраняться бесполезно. История с Фетисовой показала, что, даже отправь Елену в другую страну, судьба легко сложится так, что неприятности её настигнут.
Вот о чём я думал, когда Елена, закутанная в полотенце, вышла из душа.
Подошла ко мне. Присмотрелась. Влепила пощёчину.
— Эй! — опешил я. — За что?
— Да у тебя на лице всё написано! Слишком много на себя берёшь!
— Э-э?! — выдал я глубокомысленно.
— Бэ! — передразнила она меня. — Иди отмывайся, чудище.
Чудище капитулировало перед этой извечной женской силой и пошло отмываться. Пока мылся, обнаружил, что пострадал куда сильнее, чем думал. Половина тела в ссадинах и синяках. По опыту знаю, что завтра станет получше, а спустя неделю ничего не останется, но прямо сейчас я и правда выглядел как чудище, которое переехал грузовик.
Из душа я вышел тоже в полотенце. Блохина вытаращилась на меня.
И нет, это не был влюблённый взгляд, полный страсти или нежности. Она именно что вытаращилась.
— Выглядишь ужасно, — сказала она мне.
— Кхм… Спасибо. Хорошо, что я мальчик взрослый и моя самооценка от этого не пострадает. Почти.
— В смысле, ты весь ранен! — поправилась Блохина.
— Да-да, не надо меня утешать, — отмахнулся я, изображая вселенскую грусть.
— Но я же серьёзно!
— Я понял, что ты серьёзно.
— На тебе живого места нет! И это что, старые шрамы? Сколько их у тебя?
— Много.
— Боги, да что за жизнь у тебя такая?! — покачал она головой.
Пока я мылся, Елена не потрудилась одеться, продолжая щеголять в полотенце и демонстрируя стройные ноги.
— А ты никогда не задумывалась, как складывается жизнь проклятого ребёнка?
— Нет, — покачала она головой. — Погоди, ты был ребёнком?
Я рассмеялся.
— У нас что, вечер странных вопросов?
— Какие они ещё могут быть? — повела она плечами. — Как будто я разбираюсь в биологии проклятых богов.
— Моя третья жизнь началась в этом мире, как и у всех. С рождения. Роды, первые месяцы и так далее по стандартному сценарию. Мой отец погиб. Мать сбежала с гвардейцем и, вероятно, безумная бабка её прикончила. Меня же бабушка растила на убой, чтобы принести в жертву. Шрамы же из леса. Я туда ходил за добычей, чтобы заработать деньги. Твоё любопытство удовлетворено?
— Шутишь?
— Нисколько.
— Дай я тебе хотя бы раны обработаю.
— Разве что ссадины. Раны уже закрылись.