Меченый. Том 2. На переломе истории

Савинков Андрей Николаевич

— И что ты конкретно предлагаешь?

Из задумчивости меня вырвал шум, поднявшийся в зале по окончании доклада маршала Соколова.

Глава 5–2

Практика — критерий истины

18 октября 1985 года; Москва, СССР

АРГУМЕНТЫ И ФАКТЫ: Американская авантюра обернулась трагедией

10 октября 1985 года мир стал свидетелем очередного акта безрассудства со стороны США. В ходе неудачного штурма круизного лайнера «Акилле Лауро», захваченного палестинскими борцами за свободу, американские

спецслужбы спровоцировали кровавую бойню. Не поверив в гарантии безопасного отхода, террористы оказали сопротивление, что привело к гибели десятков невинных заложников. В отчаянии палестинцы активировали взрывное устройство, пробившее борт судна и едва не потопившее его.

СССР выражает решительное осуждение действий США, которые, прикрываясь борьбой с терроризмом, лишь усугубляют ситуацию на Ближнем Востоке. Такие провокации подрывают усилия миролюбивых сил, стремящихся к справедливому урегулированию конфликта. Вместо диалога и сотрудничества США выбирают путь силы, что ведёт лишь к новым жертвам и напряжённости.

— Товарищ маршал, с чем связано резкое увеличение потерь Советской Армией в прошлом году? По составленной для ЦК справке наша страна потеряла в 1984 году только убитыми на территории ДРА 2343 человека. Это едва ли не в два раза больше, чем в 1983-ем?

Естественно, атаку на министра начал не я. Лигачев в целом согласился с моими доводами особенно в части необходимости поэтапного сокращения численности армии и переброски ресурсов в народное хозяйство — то самое пресловутое масло вместо пушек — и поговорил с несколькими людьми из ЦК, чтобы те задали министру несколько неудобных вопросов.

— Возросшие потери, — на лице Соколова отразилось легкое недоумение, однако он быстро сориентировался и принялся достаточно четко отвечать на поставленный вопрос. — Связаны с активизацией противостоящих нам бандитских формирований и увеличением потока оружия, идущего из-за границы…

На самом деле ситуация в Афганистане в 1985 году несколько улучшилась для нас по сравнению с прошлым годом. Небольшое затишье, вызванное переговорами с покойным теперь Уль-Хаком, было использовано по максимуму, советские войска набрались опять же некоторого опыта, были сформированы отдельные группы специального назначения, чьим профилем стала контрпартизанская война в гористой местности, выявленные маршруты поставки оружия стали без всякой жалости — в том числе и к местным гражданским, если таковые в этой проклятой богами стране вообще есть — засыпаться минами. Это, кстати, сразу отразилось на потерях, за восемь месяцев 1985 года мы потеряли убитым «всего» девятьсот человек. Тоже не мало, но куда меньше, чем в предыдущем году.

Соколова в итоге промариновали немного неудобными вопросами — местами справедливыми, местами — не очень — и отпустили с трибуны. После Министра Обороны со своего места в президиуме поднялся я и прошел на место выступающего. Сердце, признаюсь стучало, все же не каждый день собираешь громить собственную армию. А мне нужен был именно разгром, простого снятия маршала с должности виделось для инициации задуманных перемен совершенно недостаточным. В моей истории с подобными же целями был устроен пролет Руста в 1987 году, ну во всяком случае я думаю, что именно для этого все было сделано. Однако подрывать авторитет армии на международной арене у меня желания не было, поэтому хотелось все решить «за закрытыми дверями».

— Товарищи, я бы хотел в первую очередь обратить внимание собравшихся на проблемы, связанные с нашей армией. В отличии от товарища Соколова я все же попробую указать на недостатки, ведь именно для решения проблем мы тут собрались, а не для сеанса самоуспокоения, — первые же мои слова заставили собравшихся в зеле партийцев и генералов тревожно «зашуршать». Это было чем-то похоже на звук улья, по которому ночью постучали снаружи,

градус напряжения в актовом зале здания Генерального штаба мгновенно подскочил на несколько делений вверх. — Во-первых, вызывает недоумение активное использование слабо подготовленных срочников при оказании интернациональной помощи правительству Демократической Республике Афганистан…

В течении десяти минут я «накидывал» проблемы, которые имелись в Советской Армии. Начиная от случаев дедовщины и образования неформальных групп по национальному признаку — проблема кавказцев или тех же тувинцев она отнюдь не в 90-х возникла, просто раньше об этом предпочитали особо не распространяться — и заканчивая недостаточно концентрацией МО на обеспечении личного состава жильем и вообще проблемами в бытовых условиях.

— Однако самое главное, наверное, даже не это, — я сделал паузу и обвел глазами собравшихся сегодня людей. Зал визуально четко делился на людей в форме и людей в гражданском, в остальном же это было совершенно типичное для позднего СССР помещение. Сколько я таких уже видел за прошедшие полгода? Десятки? Сколько еще увижу? Это будет во многом зависеть от того, получится ли мне сегодня убедить причастных к военной сфере людей в необходимости реформ. — Проблема в том, что и регулярные наши части — танковые и мотострелковые дивизии, являющиеся становым хребтом армии фактически боеспособны весьма ограниченно. Есть сведения об огромных проблемах в качестве выпускаемой техники и ее обслуживании. По моим данным в некоторых частях большая часть числящейся на балансе техники находится в нерабочем состоянии и при объявлении тревоги просто не сможет сдвинуться с места.

— Это не правда! — Этого уже маршал не выдержал и вскочив со своего места в президиуме закричал. — Товарищи! Да, есть у нас проблемы, однако советские вооружённые силы были, есть и будут самыми боеспособными в мире.

Лицо Соколова налилось краснотой, он пару раз судорожно дернул пальцами воротник своего мундира, вызвав у меня секундное опасение насчет здоровья. Не хватало только чтобы военного сейчас хватил удар, потом меня будут обвинять в доведении подчиненных до больничной койки, мне этого было совсем не нужно.

— Практика, товарищ маршал — критерий истины, — я пожал плечами. Естественно, сей перфоманс был заготовлен заранее, и я ничем фактически не рисковал. — Предлагаю провести проверку и выяснить правдивость моих данных, так сказать, на земле.

— Армия готова к любой проверке, товарищ генеральный секретарь, — на эмоциях ответил Соколов, впрочем, что еще он мог сказать? И конечно это фактически привело его в заботливо расставленную ловушку.

— Прекрасно, — я кивнул. — Насколько я знаю, поправьте гражданского человека, если это не так, но одним их наиболее комплексных способов оценки боеспособности подразделения является марш на длительные дистанции. Тем более мы сейчас говорим о технике, как раз в движении можно будет оценить работоспособность.

— Да, это так.

— Какие там нормы для мотострелкового полка? Ну скажем пять сотен километров за сколько дней должен пройти полк своим ходом при условии отсутствия вражеского воздействия? И какие нормы по допустимым потерям.

— Двадцать пять — тридцать часов, — подсказал «из зала» кто-то из штабистов, когда маршал на мой вопрос откровенно замялся. — 5% техники при условии форсированного марша без воздействия противника позволит уложится в норму.

— Прекрасно. В таком случае предлагаю эксперимент. Прямо сейчас, пять часов пятнадцать минут, — я демонстративно посмотрел на часы, — открываем карту московкой области, чтобы далеко не ходить. Я произвольно выбираю одну из стоящих тут частей, звоним отсюда командиру полка и ставим учебную задачу завтра к восьми вечера быть всем полком в точке отстоящей на полтысячи километров. И смотрим, что получится. Если полк дойдет без потерь и уложится в срок, я обещаю при всех собравшихся принести вам извинения.