Мечников. Избранник бога
Шрифт:
— Стой, — вновь перебил его я. — Ты хочешь сказать, Максим, что твой аппарат работает в обе стороны? Может как регистрировать, так и бить людей электричеством?!
— Ну… Да. Таковы особенности кристалла, — пожал плечами он.
— Его вторую функцию придётся перекрыть, — ответил я. — Так нельзя. Я готов поклясться, что сотни лекарей рано или поздно ошибутся и шарахнут током своих пациентов. И большинство, скорее всего, погибнет!
Не зря я согласился испытать прибор на себе. Иначе бы не понял, насколько сильно Захаров ошибся
— Ладно, понял, — кивнул он. — Мне нужно просто отключить пару проводов. И электричество больше не будет поступать в человека через кристалл!
— Подождите! — встрял Иван Михайлович Сеченов. — Мне кажется, это плохая идея. Так мы сможем заработать чуть больше.
— Не совсем понимаю, о чём ты, Иван, — нахмурился я.
— Ну как это? Сами подумайте. Представьте, что военные захватили француза. Важного какого-нибудь. Что дальше? Его ведь нужно пытать, сами понимаете. А этот аппарат может послужить как средство пыток. Если мы продадим две версии нашего электрокардиографа, то…
— То получим в два раза больше денег, — кивнул я. — Вот только мы с тобой — лекари. И не нам следует создавать пыточные аппараты. И, я думаю, ты сам понимаешь, чем это может обернуться.
Кажется, Сеченов сразу же меня понял. Ведь дело в нашей клятве лекаря. Пусть это напрямую и не обговаривается в ней, но мы обязаны создавать аппараты, которые будут продвигать лекарское дело. Но механизмы для пыток — это совсем противоположная сторона. В них нам точно не стоит углубляться.
— Согласен, ты прав, Алексей, — кивнул Иван. — Мне самому стоило об этом догадаться.
— Так, господа, я в целом закончил настраивать аппарат, — сказал Максим Захаров. — Но вынужден сообщить, что кому-то из вас вновь предстоит испытать его на себе.
— Мой черёд, — заключил Сеченов. — Тебя уже током ударили, Алексей. Теперь — моя очередь.
Иван Сеченов скинул с себя рубашку и лёг на кушетку. А мастер Захаров тут же взялся прикреплять к нему электроды. Мне пришлось несколько раз корректировать его. Одно дело запомнить правило «Каждая Женщина Злее Чёрта», и совсем другое — научиться правильно располагать электроды между рёбер.
С моей помощью все шесть грудных отведений были распределены на грудной клетке Сеченова, а затем… мы повернули рубильник. Иван тут же вздрогнул.
— Током ударило? — уточнил я.
— Нет, просто испугался, — признался он.
Интересно всё-таки работает этот электрический кристалл. Проводит ток в обе стороны. В моём мире получить электрический удар от ЭКГ было абсолютно невозможно. Здесь же можно ожидать чего угодно от любого аппарата, который я не собирал собственноручно.
— Смотри, Алексей, кажется, что-то получается! — воскликнул Захаров. — Теперь на бумаге совсем другой результат!
Я взглянул на бумагу и понял, что вижу привычную мне распечатку ЭКГ.
— Продолжаем! — скомандовал я. — Иван, лежи спокойно. Не разговаривай,
Вот они! Зубцы, которые сообщают о состоянии сердца. Зубец «P», который показывает проводимость импульса в предсердиях. Следом за ним комплекс «QRS», форма которого говорит о состоянии желудочков. Дальше ещё один интервал и зубец «T». Объяснить смысл этих чёрточек другим людям будет очень сложно.
Хотя я уверен, что Сеченов быстро вникнет в суть дела. У него-то мозгов для этого точно хватит.
Я внимательно рассмотрел распечатку, которую удалось извлечь из аппарата после полного обследования сердца Сеченова. И сделал вывод, что… Не всё так гладко, как хотелось бы.
— Ну что там? — спросил Сеченов, одеваясь. — Получилось? Здоров, как бык?
— Практически, Иван, — сказал я. — Но отклонения всё же имеются. Неполная блокада обеих ножек пучка Гиса.
— Э-э-э… Чего? — нахмурился он.
Точно… Он ведь понятия не имеет, о чём идёт речь! Сработали мои старые привычки. В ЭКГ я всегда хорошо разбирался, поэтому на автомате выдал результат.
— Ничего критичного здесь нет, Иван, — ответил я. — Блокада, если ты пока не в курсе, это локальное нарушение проводимости. Вот такая проблема у тебя имеется с двух сторон. И в правом желудочке, и в левом. Единственное, что я могу порекомендовать, не подвергать себя резким физическим и эмоциональным нагрузкам.
— А… — замялся Сеченов. — А лекарским путём это заболевание как-то можно исправить?
Хороший вопрос. Но лгать Сеченову я не стану.
— Скажу честно, Иван, я не знаю. Мы можем попробовать чуть позже. Беспокоиться из-за своего здоровья тебе точно не стоит. Как я уже и сказал, эти блокады могут проявить себя только в том случае, если ты себя сильно перенапряжёшь.
— Ра… РАБОТАЕТ! — проорал Максим Захаров. — Работает, да? Я справился?
— Несомненно, Максим, — улыбнулся я и пожал руку Захарову. — Добро пожаловать в команду. Не беспокойся, мы твоё изобретение не украдём. Уже сегодня начинай готовить чертежи. Через пару недель будет готов патент. Может, даже быстрее. Долю разделим на троих. Устроит тебя такое?
— Разумеется! — воскликнул он. — Правда… Я пока даже не понимаю, какие деньги мы получим за это изобретение.
— Очень большие, — ответил я. — Поверь мне на слово. Только перед тем, как патентовать этот аппарат, мне нужно написать научную работу. Без неё он будет бесполезным. За два-три года почти все лекари империи начнут пользоваться твоим аппаратом. За это время ты получишь столько денег, что тебе их уже хватит на всю жизнь.
— На… На всю жизнь? — прошептал он.
— Это если будешь жить скромно, — решил подколоть его я. — А если захочешь чего-то большего, продолжай работать со мной. Я подкину тебе ещё много изобретений, которые нас озолотят.