Мечта пилота
Шрифт:
– Антенна лопнула… Вам больше здесь нечего делать, вылезайте!
Радист присоединился к людям, оберегающим самолёт…
Около двух часов ночи шторм достиг своей наибольшей силы.
Температура непрерывно понижалась. Теперь уже термометр показывал четыре градуса мороза. На крыльях обоих самолётов образовались глыбы льда из быстро намерзающего мокрого снега. Среди серого полумрака были видны с грохотом и звоном обваливающиеся льдины. Люди почувствовали, как под их ногами заколебалась ледяная почва. То там, то сям, угрожая машинам, вздымались и проходили мимо страшные ледяные валы. Противоположный конец аэродрома медленно, но верно покрывался
Цепляясь за неровности льда, вокруг своей машины ползал Дудоров, проверяя крепление тросов. Он десятки раз мысленно благодарил себя за привычку делать всё тщательно, аккуратно и с большим запасом. Вморозь он тросы немного слабее – и с машиной пришлось бы проститься!
Лучше всех чувствовали себя собаки. Их давно занесло снегом, и они сладко спали, прижавшись друг к другу, в своей тёплой берлоге.
В это время на ледоколе текли тяжёлые минуты неизвестности. Все попытки радистов связаться с Ивановым не привели ни к чему. Беляйкин в раздумьи шагал по капитанскому мостику. "Если у них такой же шторм, – раздумывал он, – то самолёты вряд ли останутся целы. Придётся людям идти пешком. Да, как ты ни предусмотрителен, Юрий Давидович, а, видно, всего не учёл! Разве можно было допускать такой большой перерыв в связи? Разве можно было идти в такую экспедицию, не имея на ледоколе резервного аварийного самолёта?"
Делать было нечего, и Беляйкину оставалось только горько раскаиваться в своей непредусмотрительности.
Москва каждые полчаса запрашивала о судьбе Иванова. В два часа ночи Беляйкину пришлось сообщить о том, что связь с самолётом прервана. В три часа утра в Москве вышли экстренные выпуски крупнейших газет, а диктор, передавая экстренный выпуск "Последних известий по радио", грустно известил об этом страну…
К трём часам утра, когда ледяной барьер придвинулся на десять метров к самолётам, дрожащие от холода, отчаявшиеся люди по-прежнему не покидали своих постов. Они решили умереть вместе со своими машинами.
И когда казалось, что спасенья больше нет, когда ледяной барьер, неуклонно двигаясь на самолёты, один за другим порвал четыре передних троса, – шторм стал утихать так же стремительно, как и начался. К четырём часам туча ушла на запад, робкий солнечный луч озарил разрушения, произведённые на льдине, и люди поняли, что опасность миновала. Приказав Фунтову разжечь примусы отопления, Иванову разрешил всем забраться в кабину. Это было совершенно необходимо, потому что промёрзшие до костей люди едва стояли на ногах от усталости.
Отогревшись и подкрепившись стаканом горячего какао, участники экспедиции приступили к работе. Было ясно, что самолётам на этом месте дальше оставаться нельзя. Иванов послал Дудорова, Вишневского и Киша по трём направлениям отыскивать новый аэродром. Вскинув винтовки за плечи, они ушли. Семёнов уже давно карабкался по льдинам, разыскивая среди них неубранные приборы. Напрасные поиски! Все неубранные до шторма приборы погибли.
Титов, у которого до сих пор сильно болели глаза, ушёл в кабину самолёта, где сразу
– Как самолёты?
– Самолёты целы…
Командир звена подробно изложил всё, что произошло на льдине за эти несколько часов.
– Больше связь прерывать не будем, – пообещал он.
В это время невдалеке раздались один за другим три винтовочных выстрела. Иванов выскочил из кабины.
Скоро к самолётам вернулся Дудоров, а вслед за ним и его товарищи, ходившие на разведку. Они слышали условный сигнал и решили, что их миссия окончена.
Оказалось, что подходящая площадка есть всего в полукилометре от нынешней стоянки самолётов, но кратчайший путь к ней закрыт огромным айсбергом. Не теряя времени, было решено айсберг взорвать. Пока Семёнов с Вишневским закладывали аммонал под ледяную гору, остальные ломами и лопатами расчищали широкую дорогу к ней. Работали весело, с огромным подъёмом, позабыв об усталости.
После взрыва, разрушившего айсберг и освободившего путь самолётам к новому аэродрому, Иванов подал сигнал к окончанию работ. Собравшись к самолёту, все почувствовали звериный голод.
Вишневский вызвался стать "коком" и быстро сварил суп из консервов. Никто и никогда до сих пор не ел такого вкусного супа!
Обед окончательно успокоил изнервничавшихся людей. Послышались обычные шутки, весёлый смех. По телу разлилась приятная теплота. Хотелось растянуться на удобных, раскинутых креслах самолёта.
– Эх, соснуть бы сейчас маленько, – мечтательно сказал Киш, – минуточек этак шестьсот…
Все понимали, что сейчас не до сна, но никому не хотелось встать и первому покинуть уютную кабину "З-1". Почувствовав настроение товарищей, Иванов решительно поднялся и, затягивая пояс поверх кухлянки, негромко сказал:
– За работу, товарищи!
Бодрящий мороз быстро разогнал остатки усталости. Ветер утих совершенно, и на бледно-голубом небе, как ни в чём не бывало, сияло солнце. Только безобразящие самолёт намёрзшие глыбы льда напоминали о случившемся.
Скоро работа закипела. Киш кормил развеселившихся, почувствовавших сборы собак. Остальные под руководством обоих лётчиков скалывали лёд с фюзеляжей и крыльев самолёта. Несложная на первый взгляд работа заняла много времени. Лёд, как припаянный, пристал к металлу, и казалось, никакими силами его нельзя оторвать. Но изобретательный Дудоров остался верен себе. Он предложил простую вещь – растопить лёд на крыльях при помощи аппаратов для борьбы с обледенением, установленных на обоих самолётах. Подогретые моторы, один за другим, быстро заработали. Дудоров оказался прав – оставшаяся на кромках крыльев тонкая неровная ледяная корка быстро стаяла. С обледенелым фюзеляжем пришлось мириться.
– Теплей будет, – пошутил Фунтов.
Дорога на новый аэродром готова. Обледенение самолётов уничтожено. Можно двигаться. Сняв закрепляющие машины тросы, Иванов полез в кабину, решив отрулить самолёт на новое место. Не тут-то было! Моторы ревели на полном газу, а самолёт не двигался с места. Несмотря на принятые меры, лыжи "намертво" примёрзли ко льду. Пришлось на помощь моторам мобилизовать все силы, которыми располагала экспедиция. Дудоров приспособил к лыжам домкраты, Киш запряг в самолёт всех ездовых собак, а Титов расставил людей. Только после этого самолёт тронулся с места.