Мечта пилота
Шрифт:
– А как же ещё прикажете писать об Арктике? Ведь она не освоена, она таит в себе немало опасностей.
– Ну, уж не так она страшна, как ты её изображаешь. И ты сам это знаешь. Наш дрейф доказал…
– Нельзя же давать точную фотографию того же дрейфа, – перебил Уткин. – Раз люди в Арктике, значит они жизнью рискуют, значит они герои…
– Ну, ну, ты полегче насчёт героев, – охлаждал страсти журналиста Иванов. – Скоро таким героем будет всякий, имеющий в кармане билет пассажирской трансарктической линии.
– Тогда другое дело, – не унимался Уткин. – А сейчас мы пионеры, завоеватели Арктики, мы…
– Понёс! – безнадёжно
Ему нравилось поддразнивать всегда легко идущего на эту удочку горячего Уткина.
Долго ещё беседовали зимовщики в этот вечер. Он ярким воспоминанием надолго остался в памяти у всех.
Спокойно и радостно переносили зимовку участники экспедиции Беляйкина. Размеренные, наполненные трудом, учёбой и разумным отдыхом проходили дни. Собственно это название здесь стало весьма условным – тянулась сплошная ночь, и "дни" приходилось с трудом устанавливать по часам и листкам отрывного календаря.
Если говорить откровенно, то "недоволен" зимовкой остался только один Уткин. Ему пока было абсолютно нечего сообщать своей редакции, и он чувствовал себя лодырем. Правда, первое время он надеялся на пургу. Но и она ничего не изменила в размеренной жизни зимовщиков. В конце концов, убедившись, что, сидя в тёплой, уютной комнате, не получишь новых впечатлений, которые можно было бы передать своей газете, он со всей присущей ему энергией переключился на изучение авиационных моторов. Егоров и Киш с восторгом приветствовали это решение: в лице Уткина они получали смышлёного и энергичного помощника. Он же работал с рвением, глубоко затаив решение умолить Бесфамильного взять его с собой на полюс. "Не откажется же он от лишнего механика", – мечтал журналист, десятый раз совершая этот полёт в своём воображении.
Полярная ночь подходила к концу.
ЕСТЬ БАЗА!
Зимовка подходила к концу. В воздухе чувствовалось приближение весны. Темнота понемногу рассеивалась, и порой казалось, что уже несколько суток подряд тянется неуверенное серенькое утро, напоминающее зимние предрассветные часы на Большой земле. Небо зябко куталось в тяжёлые снеговые тучи, и радостный солнечный свет всего на несколько минут в сутки пробивался через них. С каждым днём этих минут становилось больше.
В конце марта начальник экспедиции приказал приступить к сборке самолётов. Маленький коллектив экспедиции с радостью принялся за дело. Использовалась каждая светлая минутка. Скоро работа развернулась на полный ход, света не хватало, и площадка, где провели зиму самолёты, осветилась яркими лучами прожекторов.
О каждым днём становилось светлее, а в начале апреля установились ясные дни. Работа подходила к концу.
12 апреля Блинов сообщил, что его группа уже подготовила самолёты и он ждёт распоряжения о вылете. На следующий день доложил о своей готовности к полёту и Бесфамильный. Он закончил оборку своего "Г-2" и опробовал его в воздухе, сделав несколько кругов над бухтой.
Беляйкин торопил Иванова:
– Скорее кончайте со сборкой своих самолётов. Нам нужна база…
Иванов и сам отлично понимал, что нужно спешить. Для успеха дела следовало как можно раньше начать полёты, чтобы максимально использовать наиболее благоприятное время – весну и начало полярного лета. Но с моторами, как на грех, не ладилось. Риск в самом зародыше
Наконец 14 апреля "З-1", а за ним и "П-6" поднялись в воздух. Затаив дыхание, люди следили за полётом красивых машин…
После кратковременного полёта Иванов, как всегда, совершил классическую посадку на лёд бухты, подрулил к берегу и выключил моторы. К машине подбежал руководивший осмотром инженер Уралов.
– Ну, как?
Иванов молча пожал руку инженеру, и беспокойные огоньки погасли в его глазах.
– Завтра лечу, – сказал лётчик.
Подоспевший Титов подтвердил решение командира звена.
До начала ответственного полёта оставались считанные часы. Начальнику экспедиции не пришлось тратить драгоценное время на инструктирование экипажа. Люди, проверенные на практической работе во время прошлогодних полётов, отлично знали свои обязанности. Да и зимовка не пропала даром. Не один день, когда над островом Гукера злобствовала пурга и ничто живое не решалось показать нос из своей норы, они провели над картой. На ней карандашными линиями был вычерчен почти равнобедренный треугольник. Его вершина упиралась в центр белого пятна северного полюса, а основание покоилось на Земле Франца-Иосифа и острове Западный Шпицберген. Где-то близко от центра этого треугольника была осторожно проколота острой иголкой циркуля и аккуратно обведена кружочком точка посадки самолётов в прошлом году. От неё шёл на запад ломаный карандашный штрих первого дрейфа.
Изучая характер льдов и их дрейфов в этом районе Арктики, разрабатывая накопленные во время прошлогоднего полёта материалы, возглавляемый академиком Беляйкиным коллектив учёных вместе с группой Иванова пришёл к единогласному выводу, что базу следует организовать на месте прошлогодней посадки.
Тогда же возникла первая мысль о "неудачниках". Её выразил Киш:
– Хорошо, мы организуем базу, – сказал он. – Наш радиомаяк встретит, приведёт к базе и проводит до полюса самолёты Бесфамильного и Блинова. Тщательность подготовки к полётам почти совсем исключила возможность аварий. Не будем думать об этом "почти". Давайте предположим невероятное: один из самолётов, не достигнув полюса, сделает вынужденную посадку где-то между базой и полюсом. Что делать нам? Продолжать обслуживание севших на полюсе или помогать терпящим бедствие товарищам? Я сознательно ставлю вопрос "или – или". Так и будет на самом деле. Располагающая лишь одной тяжёлой машиной база станет в затруднительное положение: начинать спасательные работы или не начинать. Вылетишь, а вдруг в это время потребуется срочная помощь находящимся на полюсе…
Предположение Киша всех заставило крепко задуматься. Вспыхнул яростный спор. Трезвый голос Киша, поддержанный Беляйкиным, не утонул в массе голосов, уверенных в безусловной победе. Решение пришло неожиданное и по-полярному суровое:
– Продолжать работу, предоставив аварийщикам выходить из положения своими силами. Материальная часть безупречна, и авария может произойти только по вине людей. Пусть путешествие по льдинам послужит им наказанием за небрежность. Только в крайнем случае, если в числе экипажа потерпевшего аварию самолёта окажутся больные или раненые, с базы вылетит им на помощь Титов на своём "П-6".