Мечтатели Бродвея. Том 3. Чай с Грейс Келли
Шрифт:
Кролика придумала его мать для семейного пользования. Бруйяры единственные на свете могли видеть его, говорить с ним и о нем – о Кролике.
Джослин огляделся. Он видел только Кролика. Конторы, кабинеты, офисы сдерживали за закрытыми дверьми глухой гомон трудящегося человечества.
Где-то играли на пианино, ноты были приглушены стенами и тройной толщиной ковра. Табличка в холле указывала, что в Хаксо-билдинг среди тысячи видов деятельности есть и музыкальная школа, но Джослин еще не встречал ни учителей, ни учеников,
Кролик насмешливо помахал ему лапкой и скрылся за поворотом.
Опытные пальцы исполняли сонату К. 263 Скарлатти. Джослин хорошо знал эту сонату. В последний раз он играл ее в шале в Вермонте, в свою зимнюю эскападу с Дидо и Космо.
Но что этот музыкальный фрагмент должен был ему напомнить? Как он ни ломал голову, не мог понять, откуда взялся Кролик. Он помнил, как неустанно сражался со стаккато диминуэндо на пианино бабушки с дедушкой в Сент-Ильё, во время войны. Вой на…
При чем тут она? Он задумался. Кролик исчез, оставив ему эту загадку.
Лифт вызвали с шестнадцатого. Джослин вяло вернулся в кабину, и металлические двери заглушили Скарлатти с его пресловутой сонатой К. 263.
На площадке шестнадцатого мисс Шаумшлагер, секретарша патрона, раздраженно постукивала ногтем по круглому воротничку.
– Проблема с управлением, Джо?
– Нет, мисс Шаумшлагер. Я… я только видел, как по коридору бегал кролик.
Она искоса взглянула на него.
– Вы пьете, надеюсь, только пепси-колу?
Он весело и виновато вспомнил волшебный томатный сок, который разделил с Билли Холидэй однажды вечером в «Боп-Ча».
– Нет… еще кока-колу.
– Кролик, говорите?
– Весенние соблазны, мисс Шаумшлагер.
Девятый. Восьмой.
– Кролик или… э-э… крольчиха? – осведомилась она.
– Ни брюк, ни платья, ни даже купальника, так что с уверенностью не скажешь. Он был голый.
– Голый кролик? – повторила она, поморщившись.
На седьмом, где помещался ресторан самообслуживания, он обменял мисс Шаумшлагер на толчею машинисток, ассистентов и секретарей. На первом этаже его лифт открылся одновременно с лифтом Слим.
– Ну и лицо у тебя, – сказала она, пока людской хаос растекался по просторному холлу.
– Знаешь… про Кролика? Я снова его видел.
– Опять на пятнадцатом?
– Опять на пятнадцатом.
– Попроси морковку у Хильды в кухне. Это задобрит твоего грызуна, и он, может быть, расскажет тебе свои мемуары.
Он помчался на третий, где ждал мистер Альбадилья, местный пожарный.
– Hi, Джо! Как дела? Все еще влюблен? Меньше, чем вчера, и больше, чем завтра, а?
Он раскатисто рассмеялся и откусил кончик сигариллы.
– Мне звонят с двадцать девятого. Вероятно, кто-то не потушил окурок.
Джерри Альбадилья был отцом
Секретарша патрона вновь появилась на седьмом, возвращаясь из ресторана с картонным стаканчиком чая в руке.
– Мисс Галлахер! – воскликнул людоед Альбадилья. – Какой у вас сегодня красивый воротничок.
– Не Галлахер. Шаумшлагер, – поправила она, отпив глоток. – Спасибо за комплимент, мистер Альбадилья.
Альбадилья подмигнул Джослину. Она носила только круглые воротнички, которые во Франции называют «Клодина».
– Это что-то значит? Ваша фамилия?
– Я не знаю, мистер Альбадилья, – ответила она, чуть зардевшись. – Она швейцарская.
Ей не хотелось, чтобы ее считали немкой. В конце концов, на дворе был 1949 год.
– Фанфарон, – прошептал Джослин, когда она вышла на шестнадцатом.
– Что?
– Шаумшлагер значит по-немецки «фанфарон».
– Фанфарон? Вау… Мисс Фанфарон, а?
Джерри Альбадилья громко заржал, суча ногами и хлопая себя по ляжкам, отчего кабина сотрясалась до двадцать девятого этажа.
7. Diamonds are girl’s best friend [33]
33
Бриллианты – лучшие друзья девушек (англ.).
Они столкнулись в холле студии Эн-би-си, Пейдж – потому что пришла раньше, Шик – потому что опаздывала.
– Я не знала, что ты…
– Ты мне не говорила, что…
– Я иду что-нибудь съесть в кофешопе. У меня всего двадцать минут, – предупредила Пейдж.
– Хватит на листик латука. Даже с капелькой майонеза. Я умираю с голоду.
Они нашли свободную банкетку у большого окна, выходившего на статую Атланта перед Рокфеллер-центром.
– Я провела два часа в обществе тираннозавра в родах, утыканного булавками, – сказала Шик. – Фотосессия для «Дэйли-Бэби» с супер витаминизированной кашей. Пытка за сорок пять долларов с младенцем, которому вообще не нужны витамины.
– Что ты делаешь на фотографии?
Лицо Шик осунулось, макияж расплылся бурыми потеками под глазами.
– Я засовывала ему в рот ложки каши, а он выплевывал ее на меня и фотографа. Пришлось бежать под душ.
Они принялись за сандвичи с холодным ростбифом, которые когда-то заливали горчицей, кетчупом и соусом барбекю.
– А ты? – спросила Шик с полным ртом. – Ты никому не говорила, что работаешь на Эн-би-си, скрытница.
Покосившись на часы, Пейдж поспешила проглотить кусок.