Мечты о нас

Кази Иви

Надменный. Наглый. Недоумок.

Мне не составляет труда найти подходящие аллитерации, тем более я разозлилась до такой степени, что готова включить режим стервы. Решаю подождать еще десять минут, и тут он откуда-то выныривает, причем в кроваво-красной футболке. Боевой клич «Барсуков» как звучит? Правильно, «Синие, вперед!». Более чем определенный знак неприятия… К тому же он без куртки, что симпатии тоже не прибавляет. Он что, не мерзнет?! Я с трудом удерживаю клацанье зубов.

– Неужели пришел? – угрюмо спрашиваю я и подхватываю с земли рюкзак. –

У тебя крепкие нервы. Знаешь, есть такая вещь, называется мобильник… Ладно, забудь, – в раздражении смотрю на него.

Моя тирада совершенно его не интересует. Вместо извинений он внимательно изучает мое лицо. Что не так с этим парнем? Он что, конопушки мои считает? Почему он так сосредоточенно на меня смотрит?

– Так ты хотел кампус посмотреть?

Я упираю руки в бока. Если не хочет, пусть так и скажет.

Он ничего не отвечает, вытаскивает мобильник из кармана и что-то набирает.

Ну да, конечно. Не стесняйся, игнорируй меня дальше, у тебя же есть мобильник!

Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но тут мой телефон издает боевой клич «Синие, вперед!», объявляя о новом сообщении.

МИСТЕР АЛАБАМА: Мы можем еще кое-кого подождать?

У меня брови ползут вверх. Я поворачиваюсь к нему. Почему он пишет мне СМС, когда я стою прямо перед ним?!

– Кого? – спрашиваю я раздраженно.

Ответ звучит тихо, невнятно, но сопровождается жестикуляцией, и в движениях рук, в отличие от беспомощных звуков, четко прослеживается: «Моего переводчика».

Я в замешательстве и пытаюсь скрыть внезапную неуверенность. На всякий случай задаю вопрос:

– Ты меня слышишь?

Он отрицательно качает головой.

– Я угадываю, – признается он и пристально смотрит на мои губы.

О Господи, Джули! Это не высокомерие. Он глухой.

Так вот о чем хотел папа вчера предупредить! По крайней мере объясняет, почему Дрю отклонил звонок. И он на самом деле не понял, когда в кофейне я его обозвала.

Моя злость мгновенно испаряется, но на душе кошки скребут. Я чувствую себя самым паршивым человеком на свете – ни секунды не сомневалась, что ничего, кроме надменности, он из себя не представляет. Да всем известно, как оскорбительно для человека, когда его судят по внешности.

Я смотрю прямо в глаза Мистеру Алабама. При свете дня радужка переливается золотом, напоминая мед.

– Конечно, подождем, – говорю я.

Я прислоняюсь к стене стадиона, выложенной из красного кирпича. Не уверена, что делать дальше. Большинство думает, что чирлидерша – щебечущий источник хорошего настроения, поэтому с нами постоянно заговаривают в коридорах. Но о чем говорить с Мистером Алабамой? И каким образом?

Он рассматривает стадион, время от времени проверяя телефон. Могу я просто заговорить с ним? Или мне надо, не знаю, помахать руками, чтобы привлечь внимание? А может, он вообще не любит пустой болтовни.

Как странно, должно быть, ничего не слышать. Или, может, почти ничего? Слышит ли он глухие шумы? Различает ли низкие или высокие звуки? Какая разница между глухими и слабослышащими? Вообще ничего не знаю

об этом, трудно даже представить. Как можно прочувствовать весну без птичьего щебета? Футбольную игру без кричалок? Без радостного гула болельщиков на трибунах?

Дрю касается моей руки, и я удивленно поднимаю глаза.

– Не надо, – просит он.

– Чего не надо?

– Жалеть меня не надо.

Дрю посмеивается. Уверен в себе на сто процентов. И точно знает, что происходит в моей голове.

К своему стыду, должна признаться, что он прав.

– Ладно.

Я снова прислоняюсь к стене и решаю делать то, что всегда выручает в подобных ситуациях, – светская беседа.

– Ты взял мой соевый латте.

По вопросительному взгляду вижу, что он меня не понял.

Я уже собираюсь вытащить свой мобильник для продолжения беседы, и тут неожиданно поспевает помощь. К нам широкими шагами приближается мужчина в возрасте. Он в знак приветствия кладет руку мне на плечо, как будто мы давние друзья. Но этого человека я вижу впервые.

– Эндрю опять хулиганит? – спрашивает он, улыбаясь, и сопровождает слова движениями рук.

Я прихожу к выводу, что это сурдопереводчик Дрю.

Краем глаза вижу возражения Дрю, которые незнакомец сразу переводит: «Извинись перед Джули. Ты заставил нас ждать».

– Ты знаешь мое имя? – поражаюсь я, но ничего не понимаю из жестикуляции.

Помощь переводчика приходит вовремя. Он тут же вступает:

– Джули, почти как летний месяц [4] . На стаканчике с латте было твое имя. И в эсэмэске от отца. Кстати, меня зовут Джейк.

Я догадываюсь, что последнюю часть мужчина добавил от себя. В облике Джейка присутствует такая открытость, что я мгновенно расслабляюсь.

– И то, что ты принимаешь за кофе, Дрю назвал самым гадостным напитком на свете.

4

Имя Джули в английском языке имеет такое же написание, как и месяц июль, но имеет отличное от него произношение.

– Говорит человек, разбавляющий эспрессо водой? – усмехаюсь я, приподнимая бровь.

Дрю прижимает руку к сердцу и опускает подбородок на грудь, всем видом показывая, как сильно я ранила его.

– Думаю, это было туше, – подмигивает Джейк.

Дрю показывает несколько жестов.

– Кроме того, он хотел вернуть тебе кофе, потому что там был записан телефонный номер. Но ты так зло на него посмотрела, что он не осмелился с тобой заговорить.

Я в недоверии перевожу взгляд с Дрю на Джейка и обратно. Номер телефона? На стаканчике? От веселого баристы, что ли? Честно говоря, я была занята айпадом настолько, что даже не помню, как он выглядит. И как это понимать: Дрю не осмелился со мной заговорить, потому что я зло на него посмотрела? На две головы меня выше и испугался моего взгляда? Он же футболист, вроде должен был привыкнуть, что на него мрачно пялится целая команда натренированных качков. Или он думал, что мне хватит сил перекинуть его через бедро? Встреться мы при других обстоятельствах – мне бы несдобровать.