Медь в драгоценной шкатулке
Шрифт:
— Везде свой нос сунул! — ворчала вечером Усин, помогая мне раздеться перед сном. — Наглец редкостный. Надел высокий убор и думает, что ему всё можно.
— Оставь, он не делает ничего, чего бы я сама не попросила.
— Не понимаю, если уж старшая сестра хочет остаться здесь, почему не привезти лекаря с собой?
— Я им не доверяю.
— Неужели старшая сестра доверяет этому проходимцу?!
— Он
— Моё мнение — зря старшая сестра вздумала скрывать своё положение. Даже от меня!
— Ну, не обижайся, — попросила я. — Нас могли подслушать.
Да и сама Усин могла проговориться. Своими подозрениями насчёт императрицы Эльм я не делилась даже с ней: уж слишком велик был пиетет перед Небесной Повелительницей, Матерью Народа и так далее, как тут её ещё титулуют. Это я вижу ревнивую недалёкую бабу, а для остальных все особы, настолько приближенные к императору, и сами неизбежно приобретают ореол сакральности.
Я потёрла подбородок, вспоминая, как мы обсуждали с Гань Лу меры предосторожности. Лекарь вызвался следить за тем, как мне готовят еду, проверять её, и составил список торговцев продуктами из своего городка, которых можно было бы приглашать в мой дворец и покупать у них продукты — всякий раз разных, чтобы исключить возможность подкупа. Кроме того, решено было отказаться от всяких изысков, вроде соусов, специй, солений и тушений. Рис, свежие овощи, фрукты, яйца, варёное или жареное мясо, готовые хлебцы и печенье, в которые трудно что-нибудь подмешать, а также вода и заваренный при мне чай отныне должны были составлять весь мой стол. И воду из местного колодца для готовки и питья нужно набирать только в моём или его присутствии.
И, разумеется, всё присланное из Таюня отдавать ему на проверку, а потом складывать в самую дальнюю кладовку.
Через несколько дней пришёл ответ на отправленное в столицу послание, и я вздохнула с облегчением. Император лично написал разрешение. Судя по тону письма, он был не очень доволен, но указал, что понимает моё состояние, и добавил, что я должна будут вернуться сразу же, как ситуация разрешится и моё здоровье позволит. Меня это более чем устроило. Понятно, что он ждёт очередного выкидыша, но я собиралась преподнести ему сюрприз.
Однако получилось так, что сюрприз преподнесли мне. Миновал праздник Звёзд, в который я загадала здоровья себе и своему ребёнку, летняя жара начала спадать, сменяясь осенней прохладой, когда прискакавший из столицы гонец привёз известие, что его заскучавшее по своей любимице величество решило посетить дворец Успокоения Души. А когда императорский кортеж уже показался в пределах прямой видимости от ворот, по знамёнам стало понятно, что его сопровождает императрица собственной персоной.
Спрашивать, кой чёрт принёс сюда её величество, было неуместно и бесполезно, пришлось приветствовать августейшую чету по всем правилам — земными поклонами и пожеланиями здоровья и долголетия. Император, правда, сразу же поднял меня, пристально оглядел и сказал, что я хорошо выгляжу. Лучащаяся лаской и дружелюбием
— Усин, принеси чая, — распорядилась я, с поклоном усаживая императрицу с западной стороны комнаты. Вообще-то гостя полагалось сажать с восточной, но императора с императрицей это не касалось, они были хозяевами везде, где бы не оказывались. Мелькнула праздная мысль, а как бы сели два императора, доведись им оказаться в одной комнате? Но такого, насколько мне известно, не случалось никогда. Вот цари доимперской эпохи, бывало, ездили друг другу в гости, и, надо полагать, церемониал был разработан, но подробностей я не встречала ни в одной хронике.
— Садись, — улыбнулась её величество. — Давно мы с тобой не говорили, Соньши.
— Да, ваше величество, — согласилась я. Если не считать распекания на аудиенциях, то с самого моего ареста, но этого я, конечно, добавлять не стала.
Усин внесла поднос с чаем, и я сама разлила его по чашечкам. Руки ещё помнили навык, приобретённый в бытность мою комнатной девушкой вот этой самой женщины, что сидит сейчас напротив.
Мы обе пригубили чая. Пауза слегка затягивалась.
— Император необыкновенно к тебе щедр, — нарушила наконец молчание императрица.
— Да, ваше величество.
— Не буду лукавить — я теряюсь в догадках, чем ты это заслужила. У тебя удивительная судьба, Соньши. Два дракона, отец и сын, любят тебя даже больше, чем своих старших жён.
— Вы можете мне не верить, ваше величество, но я не искала такой судьбы.
— Не имеет значения, верю я тебе, или нет. Когда его величество решает, нам остаётся лишь подчиняться. Но мне интересно: теперь, когда ты на вершине, помнишь ли ты ещё того, благодаря кому поднялась из мрачной долины прямо к синим облакам?
— Вы имеете в виду его высочество?
— Именно.
— Конечно, я его помню, ваше величество. Но мне не следует лишний раз упоминать о нём в присутствии его величества. Государю это не нравится.
— Так значит, — Эльм Илмин вздохнула, — можно не рассчитывать, что ты попросишь о милости для него и поможешь ему вернуться в столицу?
— Ваше величество, если бы в моих силах было помочь наследному принцу, я бы сделала всё, от меня зависящее. Но боюсь, что обратившись с такой просьбой к его величеству, я лишь поврежу его высочеству.