Медальон двух монашек
Шрифт:
И Ванька это понял, даже слюну проглотил.
– А ежели я тобе нонче найду. Не прогонишь палкой?
– он уже снова улыбался во весь рот.
– Ладно уж. Не прогоню!
И побежала по оврагу: от плохого настроения не осталось и следа. Меж тем Ванька, хитро усмехнувшись, ударил ладошкой об ладошку, взял хлыст и погнал свою лошаденку.
В таком настроении Марфа пребывала до самого обеда, собирая яблоки. Когда ей осталось снять на своей последней яблоне несколько яблок, она услышала сзади мужской голос.
– А ведь я тебя давно знаю!
– Странно!
– подумала она, продолжая собирать
Не в силах больше совладать с нахлынувшим интересом, она обернулась и оказалась лицом к лицу с парнем, которого вроде бы никогда не видела.
– Нет, что-то знакомое в нем есть. Но что? Хоть убей – не пойму! Где ж я его видела?
Пока Марфа мучительно вспоминала, где могла встречать его, вихрастый парень, ростом выше её на целую голову, широко и добро улыбался ей. Он не торопил, не тормошил вопросами. Просто ждал ответа. К тому же снял одно яблоко и положил ей в корзину.
Такое поведение незнакомца тронуло душу Марфы и смутило её, одновременно даже как-то расположив его к себе.
– Я чо-то не припоминаю тебя.
– просто призналась Марфа, поняв, что вспомнить место, где она могла видеть этого парня, больше уже не сможет.
– Так это я год назад помог тебе дотащить до дома мать!
– неожиданно произнес парень и печально улыбнулся, понимая, что напоминает девушке о горестном событии.
– А-а-а, вон кто.
– Марфа тут же вспомнила, что не отблагодарила его тогда, и протянула ему руку. – Я даже не успела тебе сказать спасибо! Марфа!
– Потька.
– он пожал её руку и засмущался, увидев удивленные глаза девушки. И поправился. – Потифор, значить. Мы тута, значить. С брательником. Приехали, значить. Вот увидел тебя. Ну, значить. Вот решился сказать, значить.
– А кто это мы?
– Марфа уже улыбалась: вся настороженность от первого момента встречи с этим простым деревенским парнем сама собой куда-то улетучилась.
– Было в нем что-то такое. Медвежье, что ли? Неуклюжесть какая-то. Или явная принадлежность к земле? Вот: умение жить на ней! Даже то, как он смущался, ценя её красоту, явно восхищало Марфу.
– Чо, нравлюся? – нахально спросила она, прекрасно зная ответ. И ждала, решив испытать его на правдивость.
– Нрависси! Ты, вот чо, значить. Выходь за меня!
– неожиданно произнес он, смотря ей прямо в глаза.
– Я ишшо тоды, значить. Год назад понял, значить. Окромя тобе, значить, мене никто и не нужон!
Марфа открыла рот от удивления.
– Прост, прост. Но не так же. Во даёт!
– Эй, Потька, ты иде? – крепко сложенный юноша, чуть моложе и ниже Потифора, белобрысый, в синей распущенной рубахе выскочил из-за яблонь и уставился на Марфу.
– Потька, слышь, пошли. Дело надоть кончать!
– Енто, Маруся, значить, мой брательник – Никишка.
– Потифор был явно недоволен тем, что брат прервал свидание и разговор с Марфой на самом важном моменте. – Значить, ежели ты не против, я ишшо к тобе приду! Ить я, значить, знаю, иде ты живешь.
Марфа улыбнулась и кивнула головой. Потифор повернулся и исчез с братом в яблонях.
– Надо же как: Сначала Ванька… И вот топерь – Потька!
– подумала Марфа. – Имя-то какое-то смешливое
Марфа, улыбаясь, несла корзину с яблоками к телеге, которую прислали за яблоками.
– Ванька приказывал тобе быть в конторе… - тихо шепнул ей молодой парень, отойдя от черной кобылы, которую запрягли в телегу с яблоками.
– Даже меня к тобе послал. Приказал ехать со мной на телеге на свиданку.
– Да пошел он к едрене фене!
– ругнулась она: мысль о том, что кто-то может вот так, запросто, приказать ей делать то, что вовсе не хочется, вдруг оказалась для Марфы нестерпимой.
– Пушшай евоная мамзеля на свиданку к ему бегат!
И пошла от телеги, не видя, как заблестели глаза у парня. Она даже не слышала его восхищенный шепот. – Вот енто бабёнка! Вот енто по-нашему!
Марфа шла домой тем же оврагом, предвкушая удовольствие от свидания с Потифором и придумывая, какую прическу себе сделает, какую кофту и юбку наденет. Не окажись девушка в таком беззаботно-возвышенном состоянии, возможно, заметила бы странную тень в кустарнике на краю оврага.
Удара по голове Марфа не ожидала, и оказать достойного сопротивления не смогла. Лишь услышала где-то далеко-далеко.
– А вот и я. Ты не захотела сама, ну дак я к тобе пришел!
Как во сне она ощущала знакомый запах Ванькиной махорки, которой дышал ей в лицо насильник. Тело её будто одеревенело и стало чужим: ни рука, ни нога слушаться не хотели, крепко прижатые Ванькой к земле.
Очнувшись, она ощутила в себе нечто инородное, рвавшее в клочья её бунтующую плоть и попыталась бороться с врагом. Но не тут-то было: увидев растущее сопротивление девушки насильник взвинтил темп и силу своих ударов. Все попытки вырваться заканчивались неудачей.
В пылу борьбы Марфа вдруг ощутила, как вихрь чего-то нового, необыкновенно нежного и одновременно жестокого, взвинтил всё её существо до такого состояния, что реальность расплылась: вместо Ванькиного озлобленного лица появилось улыбающееся лицо Потифора. Она на миг расслабилась, перестала бороться, и вся устремилась навстречу новому чувству, все выше и выше поднимавшему ее в голубое небо, озаряющегося разноцветными вспышками цветов, один краше другого. Увидев один из них, самый большой и самый красивый, Марфа потеряла сознание.
– Ну вот. Ишь как овечка послушная стала!
– засмеялся Ванька, застегивая штаны и видя, как Марфа начинает приходить в себя.
Медленно понимая, что только что произошло нечто страшное, ломающее всю её жизнь, она медленно поднималась, прикрывая грудь и бедра остатками одежды. Сильная боль в голове мешала сосредоточиться и всё осознать окончательно. Осталось лишь чувство, что где-то внизу было Ванькой испорчено, испоганено её естество.
Слезы текли по щекам Марфы, а губы тихо-тихо шептали.
– Вот и усе, милый Потифор! Вот и усе, дорогой. Разве тебе нужна девькя спорченная? А усе вон ентот виноват! У-у-у, проклятушший!