Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Влад? Это Гурнов.
Остатки сна слетели с него, как не бывало: патологоанатом не стал бы звонить без причины.
— Ты сделал вскрытие?
— Ты в курсе?
— Аутопсии Суворовой?
— Нет, разумеется! Я про Гальперина.
— С какой ста…
— Ваш бузила помер ночью! — не дослушав, выпалил Гурнов, и Мономах едва удержал в руке трубку. — Муратов уже прискакал, хоть и воскресенье. Говорят, как сел на телефон, так и трындит с кем-то… Ты спишь, что ли?
Мономах взглянул на циферблат электронных часов: начало первого! Нормально, с учетом того, что
— А от чего он умер-то?! — пробормотал он. — Еще в пятницу все нормально было…
— Ну, было — не было, я не в курсе. Знаю только, что лежит он у меня в прозекторской, совершенно без признаков жизни. С другой стороны, у него ведь терминальная стадия рака, так что сам понимаешь.
— Ерунда какая-то… Ты будешь проводить вскрытие?
— Прискакала женка гальперинская и настрочила отказ: говорит, нечего потрошить страдальца, и так он натерпелся!
— Он ночью умер, так кто же ее предупредил?
— Понятия не имею. На самом деле, — добавил Гурнов с нотками удивления в голосе, — и впрямь непонятно, уж больно быстро информация просочилась к родственникам! Муратов не звонил. Во-первых, не по рангу ему, во-вторых — кому нужен лишний геморрой? Кстати, странно, что он до сих пор тебя не дернул. Какую-то пакость замышляет, не иначе!
— Кажется, ночью дежурил Мишечкин?
— Ты, брат, слишком многого от меня хочешь! — Мономах так и увидел мысленным взором, как Гурнов разводит своими длинными руками с большими ладонями, похожими на крылья цапли. — Я в больничке вообще случайно оказался: кое-какие документики надо было заполнить, а тут такое!
— Прости, — вздохнул Мономах, проводя пятерней по спутанным волосам. — Спасибо за звонок.
— Знаешь, как говорят: кто предупрежден, тот вооружен. Удачи!
Мономах понимал, что одной удачи мало: два пациента его отделения умерли практически друг за другом, а такое случается нечасто. Он делал операцию первой, адвоката же практически не знал, однако спросят все равно с него, ведь он заведующий, то есть отвечать за эти смерти ему! После скандала с Тактаровым, которому пришлось «отдать» Гальперина ТОНу, Мономах как чувствовал, что главные неприятности еще впереди — дождался!
Наскоро побрившись и одевшись, он рванул в больницу.
— Кто из сестер дежурил ночью? — поинтересовался он у постовой медсестры.
— Оля, — ответила та. — Малинкина.
— Кто ее сменил?
— Татьяна.
— Где она?
— Наверное, в сестринской.
Давно следовало уволить эту девицу, но медсестер не хватает, а она, когда получит пинок под зад, все-таки выполняет какую-то часть работы!
Сидя на диване с потертыми подлокотниками, Татьяна вгрызалась в очередную порцию полученной от пациентов дневной «нормы» шоколада. При виде Мономаха она перестала жевать и сглотнула, но лицо ее по-прежнему выражало презрение ко всему живому, включая непосредственное начальство.
— Ты сменила Малинкину? — спросил
— Ну? То есть да, Владимир Всеволодович, — добавила Лагутина, сообразив, что стоит сменить тон, которым она привыкла общаться с равными по рангу.
— Она ушла?
— Когда я пришла, ее не было.
— Ты опоздала?
— Вот еще! — фыркнула медсестра. — Я не опаздываю. Но Ольга уже ушла, это точно!
По рыбьему выражению плоского лица Лагутиной легко было прочесть, что она страшно довольна возможностью указать начальству на ошибки коллеги, дабы в сравнении с ней собственные промахи выглядели незначительными.
— Вадим здесь? — спросил Мономах. Ординатор оказался на внеочередном дежурстве благодаря болезни врача, который должен был дежурить по расписанию. Мономах сам вставил в расписание его фамилию, тем самым невольно обеспечив парню неприятности.
Татьяна хмуро кивнула.
— Его главный вызывал. Отчитывал, видимо.
— За что отчитывал?
— Ну адвокат ведь помер…
— Разве это вина Вадима?
Лагутина не ответила. Оба понимали, что Муратов ищет виноватых, и его гнев падет на всех, кто находился в отделении в злополучную ночь. Мономах пошел разыскивать ординатора. Вадим сидел в ординаторской в полном одиночестве, а перед ним на столе стояла давно не мытая чашка с чем-то, по цвету напоминающим деготь. Вид у парня был помятый.
— Владимир Всеволодович, вас тоже вызвали?! — воскликнул он, вскакивая при виде вошедшего зава.
— Никто меня не вызывал, успокойся! Что Муратов?
— Орал на меня… Обвинял в ненадлежащем исполнении обязанностей… — Он казался таким маленьким и щуплым по сравнению с массивным главврачом, что Мономаху даже представлять эту сцену было неприятно.
— Расскажи, как ты обнаружил, что Гальперин мертв.
— Я Ольгу искал.
— Зачем?
Мишечкин покраснел до корней короткого ежика волос.
— Ну, э-э… — невнятно забормотал он, — она куда-то пропала…
— С этого места — поподробнее, — потребовал Мономах. — Когда пропала Малинкина?
— Где-то около двух. Пошла в туалет и не вернулась.
— Ты ее искал?
— Я, э-э… заснул, — снова покраснел молодой человек. — Через пару часов проснулся и удивился, что ее нет.
— И? — поторопил Мономах.
— Пошел искать. Не нашел, но заметил, что дверь в конце коридора приоткрыта. Там палата Гальперина, и я пошел проверить — думал, Оля там. Ее в палате не оказалось, но я увидел, что Гальперин мертв.
— Как ты это понял?
— Так сразу же ясно!
Мономах засомневался, что сам отличил бы мертвого пациента от спящего, бросив на него лишь беглый взгляд. Болезнь иссушила тело адвоката, и его лицо напоминало обтянутый желтоватой кожей скелет, даже когда он находился в состоянии бодрствования.
— Ты видел Ольгу после?
— Нет, я…
— А по телефону звонить не пробовал?
— Не берет трубку.
— Понятно. Ладно, ты иди домой, нечего тут сидеть!
— Она сумочку оставила. — Вадим кивнул на соседний стул, где и в самом деле примостился модный зеленый рюкзачок. — Я заскочу к ней по дороге домой, занесу?